Опальные | страница 13
— Ну, конечно, Зоенька! Guten Morgen, mein Herzenskind! (Здравствуй, мое серденько!) — сказал он, оборачиваясь к ней с ласковой улыбкой. — И опять цветы!
— Да, я набрала тебе свежих, эти вот у тебя со вчерашнего дня уже маленько повяли, — отвечала Зоенька, заменяя новым букетом вчерашний в стоявшей на клавикордах вазе. — А что это была за песня, Богдан Карлыч?
— Песня старая студенческая, ein altes Burschen-lied. Что она тебе понравилась?
— Та, что ты перед тем играл, мне больше по душе.
— Но та печальней.
— Вот потому-то мне и милей, покойная матушка баюкала меня всегда одной такой печальной песней. Ты, Богдан Карлыч, верно, ее слышал, про татарский полон.
— Может, и слышал, не знаю, право.
— Душевная песня! Особливо слова. Хочешь я тебе спою?
— Спой, дитя мое, спой.
И запела Зоенька стародавнюю колыбельную песенку о том, как татарове полон делили, как теща досталась зятю, а зять подарил ее своей молодой жене, русской же полонянке:
Эту речь мужа-татарина Зоенька старалась передать грубым мужским голосом, а затем, как теща, укачивающая внучонка, понизила тон до нежного шепота:
И, вся просветлев, как дочь, узнавшая вдруг свою мать, девочка распростерла вперед руки, точно хотела броситься матери на шею, и закончила порывисто и звонко:
Голубые, как незабудки, глазки маленькой певицы блистали алмазами навернувшихся на них слез. И сентиментального немца-учителя стародавняя русская песня защемила, видно, за сердце.
— Славная песня! — сказал он. — Надо ее записать и перевести на немецкий язык.
— А потом и сам петь ее тоже будешь?
— И сам петь буду. А музыку сейчас подберем. Он стал подбирать.
— Постой, не так! — остановила его Зоенька и своими детскими пальчиками отыскала требуемые клавиши.
— Ага! Теперь знаю, — сказал Богдан Карлыч и уже полными аккордами передал основную тему песни.
— Голубчик, Богдан Карлыч! — воззвала тут к нему девочка. — Научи и меня это играть!
— А что батюшка твой скажет?
— Ничего не скажет, он и знать-то не будет.
— Nein, mein Kind, das geht nicht! Без его апробации никак невозможно.
