Второй Крымский поход царевны Софьи был мало чем удачнее первого. Двадцать тысяч русских легло на месте, пятнадцать тысяч попало в плен, да кроме того отбито было у них семьдесят орудий, не говоря о множестве других воинских снарядов. Чтобы заглушить ходившие по этому предмету в народе неблагоприятные слухи, Софья намеревалась щедро наградить главных военачальников: князя Василия Васильевича Голицына, Гордона и других. Но Петр этому положительно воспротивился.
Вскоре нашелся у них еще новый повод к раздору, который привел к окончательному разрыву.
В день Казанской Божией Матери, 8 июля, из Кремля в Казанский собор, по стародавнему обычаю, имел быть торжественный крестный ход.
С утра еще небо заволокло кругом облаками; когда же призванное участвовать в крестном ходе духовенство со всех «сорока сороков» московских церквей стало собираться к кремлевскому Успенскому собору, то свет в окнах соборных разом померк, точно на дворе ночь наступила, и тут же разразилась страшная гроза. Внутренность храма поминутно озарялась снаружи ослепительной молнией, громовой раскат следовал за раскатом, а оконные стекла так и дребезжали от хлеставшего в них бокового ливня.
В самый разгар грозы явилась в церковь царевна Софья в сопровождении старшего царя — Ивана Алексеевича и, отряхнув с себя струи дождя, стала рядом с прибывшим ранее младшим братом Петром, который богатырским ростом своим выделялся между всеми окружающими царедворцами.
Петр наклонился к ней с тихим вопросом:
— Ты, сестрица, разве пойдешь тоже в крестный ход?
— Конечно, пойду! — был ему надменный и холодный ответ.
— Но ведь ты видишь, какая непогода?
— Так что ж!
— Но я убедительно прошу тебя, слышишь, прошу — не идти!
Он проговорил это с особенным ударением и глядевшие на нее в упор темные глаза его вызывающе засверкали.
Царевна изменилась в лице, и голос ее, несмотря на все ее самообладание, дрогнул, когда она с притворным смирением, но с прорывающейся горечью заметила:
— Скажи уж лучше напрямки, что мне девушке-царевне негоже идти рядом с тобою, царем, всенародне в крестном ходе!
— Сама же ты, сестрица, догадалася. Спокон веку ведь на Руси у нас этого не важивалось.
