Римо задумался и тут же вспомнил про чулан. Там был шкаф для детских игрушек! Но он оказался заполнен голубыми кимоно. Римо спустился в подвальное помещение. Развешанные в нем желтые и оранжевые кимоно придавали подвалу карнавальный вид.
С дипломатами в руках Римо снова поднялся в комнату Чиуна. Чиун сидел в зеленом кимоно перед телевизором и, затаив дыхание, ожидал момента, когда Мери Сью Липпинкотт сообщит, наконец, доктору Мастерсу, что он болен как раз той самой смертельной болезнью, которую он пытается лечить.
Римо молча ждал, пока на экране не появилась женщина, сообщившая о своем волнующем открытии, сделанном ею во время очередной стирки. Это открытие обеспечило ей любовь мужа, привязанность сына, уважение и восхищение соседей и собственную уверенность в своем психическом здоровье. И все это благодаря стиральному порошку «БРА» с добавкой лимонного экстракта.
Римо раскрыл «дипломаты» и высыпал их содержимое, завалив банкнотами пол вокруг Чиуна.
– Взгляни, – сказал он.
– Это мне? – спросил Чиун.
– Нет. Это – деньги на связанные с операцией расходы.
– Это очень много, – сказал Чиун, – туг целое императорское состояние.
– Мы могли бы взять их и смотаться. Кто нас остановит? На эти деньги твоя деревня могла бы безбедно жить десять поколений. Да что там десять! Сто! – Римо улыбался. Чиун покачал головой:
– Если я присвою эти деньги, то лишу Синанджу будущего, разорю свой собственный дом, ибо в этом случае вся наша добросовестная служба на протяжении долгих веков будет запятнана мой кражей. После этого на сотни лет многие поколения Мастеров Синанджу могут остаться не у дел.
Как было известно Римо, деревушка Синанджу в Корее постоянно бедствовала: земля ничего не рожала, рыба не ловилась, никакого иного промысла не существовало, и ее обитатели не вымерли только потому, что из поколения в поколение очередной Мастер Синанджу подавался на заработки и становился либо наемным убийцей – ассасином, либо инструктором. За это хорошо платили. За этот счет жила вся деревня.
– При том, как бережно люди Синанджу расходуют деньги, Чиун, этого миллиона им хватит на сотню поколений.
Чиун снова покачал головой:
– Мы ничего не понимаем в деньгах. Мы понимаем в искусстве убивать. На эти деньги, может быть, и смогут прожить сто поколений, а что будет со сто первым?
– Папочка, тебя действительно беспокоит будущее?
– Тот, кто за него отвечает, не может не беспокоиться. Так как твой гнев? Он все еще продолжает слепить тебе глаза? – С этими словами Чиун передал Римо отпечатанную на машинке и сложенную вчетверо записку, вывалившуюся вместе с банкнотами на пол.
