– Хотя нет, просто приберись. Ухаживать за господами – не то же самое, что ухаживать за лошадьми. Вряд ли ты освоил эту науку, разгребая навоз в Вустершире.
Он издал тонкий смешок, в высшей степени довольный собственной шуткой.
– Оставь, я могу одеться сам, всегда справлялся. Лучше помоги Гилфорду. Отец ожидает нас в тронном зале в течение часа.
– Милорд. – Я поклонился, сохраняя невозмутимый вид.
– Каков джентльмен, смотрите-ка! – загоготал Роберт. – Держу пари, с такими-то изящными манерами ты легко найдешь девчонку-другую, что не побрезгует твоим низким происхождением.
Обернувшись к брату, он упер в него палец с серебряным кольцом:
– А ты придерживай язык насчет ее. Она тебе кто угодно, но пока не жена. Взнуздай ее, оседлай и выведи на лужок, как я поступил с моей. И ради всего святого, убери как-нибудь эту вонь изо рта. Тебя я тоже жду в тронном зале, Прескотт, – обратился ко мне Роберт, выдавив подобие улыбки. – Приведи его к южному входу. Хорошо бы он не заблевал все шелка на высоких гостях.
Грубовато усмехнувшись, он развернулся и вышел. Гилфорд показал ему вслед язык и, к моему ужасу, исторг на пол очередную порцию рвоты.
Мне пришлось собрать волю в кулак, чтобы успеть в срок выполнить первое поручение. Большую часть валяющейся на полу одежды следовало хорошенько вымочить в уксусе – иначе не удалить налипшую на нее грязь и остатки пищи. Прачечной в моем распоряжении не было, поэтому я просто спрятал дурнопахнувшую кучу и отправился на поиски воды. В конце коридора обнаружился сосуд.
Я вернулся и приказал Гилфорду раздеваться. По его дряблой коже стекала коричневатая вода. Свежие укусы на бедрах и плечах красноречиво свидетельствовали о том, что он делил постель с клещами и блохами. Гилфорд стоял насупленный, голый, дрожащий и по-настоящему чистый, наверное впервые с тех пор, как попал ко двору. Не без труда откопав в куче одежды не слишком грязные сорочку, чулки, дублет и рукава из дамаста, я протянул все это ему:
– Не нуждается ли милорд в помощи?
Он вырвал у меня одежду. Предоставив его борьбе с вещами, я занялся собственной сумкой и извлек оттуда запасную пару чулок, новый серый дублет из шерсти и пару выходных туфель. Держа все это в руках, я невольно вспомнил, как мистрис Элис натирала жиром обувь. «Чтобы сияла, точно звезды», – говорила она, подмигивая. Каждый год она отправлялась на ярмарку в Стратфорд и однажды привезла мне оттуда туфли. Они были на два размера больше, на вырост, однако я гордо шлепал в них по лужам, пока в один мрачный день, по прошествии нескольких месяцев после ее гибели, не обнаружил, что туфли стали мне впору. До самого отъезда из дома Дадли я добросовестно натирал их жиром – как делала бы она. И я черпал жир из той же самой посудины, той же самой деревянной ложкой…
