Он сунул ее в шифоньер и плотно закрыл дверь.
– Сволочь! Ублюдок! Мерзкая тварь! – завопила она, но тяжелая дверь приглушила крик, и, удовлетворенно кивнув, Римо вновь подошел к телефону.
– Да, Смитти, прошу меня извинить.
– Какие новости? – спросил Смит.
– Не могли бы вы хотя бы однажды сказать что-нибудь приятное. Например, «привет» или «как поживаете»? Ну разве нельзя сделать это хотя бы для разнообразия?
– Привет, Римо, как дела?
– Не желаю с вами разговаривать, – оборвал Римо. – Решил, что не желаю иметь вас в числе своих друзей!
– Хорошо, – сказал Смит, – это мы уладили. Так какие новости?
– Эти индейцы похитили девушку по имени Бобби Делфин.
– Где это произошло?
– В моем гостиничном номере.
– И вы позволили случиться подобному?!
– Меня не было.
– А Чиун?
– Он был занят – включал телевизор.
– Удивительно, – сухо заметил Смит. – Все летит в тартарары, а мне приходится иметь дело с дезертиром и фанатиком, помешанным на мыльных операх.
– Ну ладно, успокойтесь. Зато теперь у нас есть прекрасная зацепка, но вам я о ней не скажу.
– Сейчас или никогда, – и Смит позволил себе небольшой смешок, напомнивший звук лопнувшего пузырика в кастрюльке с кипящим уксусом.
– Что вы хотите сказать?
– Я только что разобрал оборудование. Здесь околачивается слишком много агентов ФБР, и мы слишком уязвимы. Так что на время лавочка закрывается.
– А как я с вами свяжусь?
– Я сказал жене, что мы едем в отпуск. Мы нашли чудное местечко возле горы Себомук в штате Мэн. Вот мой тамошний телефон, – и он продиктовал Римо номер, который тот моментально запомнил, предварительно записав на столе ногтем большого пальца. – Мне повторить? – спросил он.
– Не надо, – ответил Римо.
– Странно, что вы можете запомнить с одного раза.
– Я позвонил не для того, чтобы вы делали комментарии по поводу моей памяти.
– Да-да, конечно. – Казалось, Смит хотел еще что-то сказать, но не нашел нужных слов.
– Сколько вы там пробудете?
– Не знаю. Если к нам подберутся слишком близко и возникнет опасность того, что организация будет разоблачена, что ж... Возможно, мне придется там и остаться.
Смит говорил спокойно, почти небрежно, но Римо знал, что он имеет в виду. Если Смит с женой «там и останутся», то лишь потому, что мертвые не могут передвигаться, а Смит предпочтет смерть возможности разоблачения секретной организации, которой посвятил более десяти лет.
Сможет ли он сам, подумал Римо, с тем же спокойствием смотреть в глаза смерти, как Смит, – со спокойствием, которое дает сознание честно выполненного долга.
