— Начнем с того, на чем мы остановились сегодня утром. Ты очень хорошо знаешь этих детей. А я хочу знать, куда они могли пойти, если бы захотели спрятаться. Куда они сбежали?
Из-под мешка вырвался всхлип.
— Я же говорил тебе — не знаю! Не знаю! Если бы знал, я бы сказал. Говорю же вам, по-моему, они должны были побежать к матери. О родных и друзьях я никогда не слышал.
Гонсалес повернулся к Сингеру. Тот кивнул.
— Слушай, давай начистоту. — Гонсалес отъехал вместе с табуретом к верстаку. — Я вроде как верю, что ты не знаешь, где дети. Но не на сто процентов. Ты меня не убедил.
Бойд застонал и замотал головой.
— Чего ты хочешь?
Гонсалес рылся в ящике с инструментами, грубо громыхая ими. Наконец он извлек клещи.
— Хочу, чтобы ты признался.
— Что?!
— Чтобы ты признался, что убил этих детей. Потому что вдрызг разругался с их матерью и ничего не соображал, поскольку обожрался стероидов.
Бойд снова застонал, его стон перешел в всхлип.
— Можешь сказать, что это вышло случайно, — предложил Гонсалес. — Что ты не хотел причинять им вреда. Но у тебя потемнело в глазах, а когда ты опомнился, дети были уже мертвы.
— Не могу… После этого вы меня убьете.
— Нет. — Гонсалес покачал головой. — Если признаешься — ничего с тобой не случится, а вот если откажешься — пожалеешь. Согласишься сотрудничать с нами — я посажу тебя в машину, ты укатишь в Лас-Вегас и начнешь новую жизнь. Ни денег, ни документов на другое имя я тебе не дам. Выкручивайся сам. Такому парню не составит труда найти работу. Здоровенные мускулы и крошечные мозги — то, что надо в Лас-Вегасе.
Ньюкерк смотрел в сторону, борясь с тошнотой.
— Нет, такое признание я сделать не смогу, — выговорил Бойд.
Гонсалес театрально вздохнул, потом несколько раз щелкнул клещами в воздухе, стараясь, чтобы они клацали погромче, и склонился над босыми ступнями Бойда.
— Как думаешь, сколько ногтей нужно человеку?
Забыв о том, что Сингер наблюдает за ним, Ньюкерк зажмурился и зажал уши, чтобы не слышать воплей.
Вторая ночь выдалась для Моники Тейлор еще страшнее первой.
Успокоительные лишь немного приглушили боль, но не дали забыть о том, что дети по-прежнему неизвестно где.
Она лежала одетая на постели, в темной комнате, и старалась пореже поворачивать голову, чтобы не смотреть на цифровой радиобудильник. Ей мучительно хотелось провалиться в сон. Все лучше, чем лежать, уставившись в темноту широко распахнутыми глазами, и думать о самом страшном.
