Энни и Уильям переглянулись. Прищурившись, Энни указала на вилы. Только теперь заметив их, Уильям с восхищением уставился на сестру.
Некоторое время внизу было тихо.
— Энни и Уилли, вы здесь? — негромко спросил тот же голос.
У Энни заколотилось сердце: он знает, как их зовут!
Уильям недовольно скривился — он не выносил, когда его звали уменьшительным именем. Дотянувшись до больших вил, он попробовал остроту зубца пальцем.
Незнакомец прошелся по сараю. Энни услышала, как дверь каморки, где хранилась упряжь, открылась и вновь закрылась. Потом незнакомец снова заговорил, тише, чем прежде:
— Энни и Уилли, выходите. Вы наверняка проголодались и хотите пить, да и родные давно тревожатся за вас. Вижу, куда-то пропали несколько чепраков и брезент. Неплохо придумано. Но гораздо лучше сейчас принять душ и попить холодненького.
Уильям переглянулся с Энни и состроил гримасу.
— Вы наверняка напугались, — продолжал незнакомец. — Но я не сделаю вам ничего плохого. Меня зовут Джесс Роулинс. Я хозяин этого ранчо.
Энни охватили сомнения: голос у Роулинса был добрым, в нем чувствовалась забота. Но откуда ей знать, что он не водит дружбу с мистером Суонном и расстрельной командой?
— Сейчас я заберусь на верхние тюки, — продолжал Роулинс, — потому что я сам прятался там, когда мне было столько же лет, сколько вам. И потом, я сразу заметил, что сегодня штабель тюков стал на один ряд выше.
Уильям стиснул рукоятку вил. Энни схватила вторые вилы и направила ржавые зубья на верхний ряд тюков сена.
Оба услышали, как тяжело дышит Роулинс, взбираясь на штабель, и чувствовали, как тюки колышутся под его тяжестью.
— Не бойтесь, — сказал Роулинс. — Все будет хорошо.
Как только длиннопалая загорелая рука показалась над краем верхнего тюка, Уильям метнул в нее вилы. Хозяин ранчо резко втянул в себя воздух. Зубец пробил кожу между большим и указательным пальцем, из ранки брызнула кровь.
Первой инстинктивной реакцией Энни стало отвращение. Ей захотелось убежать, но бежать было некуда. Она с трудом сглотнула, перехватила вилы поудобнее, положила рукоятку на плечо и подалась вперед, едва над краем тюка показалась помятая ковбойская шляпа и худое морщинистое лицо.
Роулинс ответил ей внимательным взглядом. Похоже, ему было больно, но в глазах не чувствовалось угрозы.
— Черт… — пробормотал он. — Ну и зачем вы это сделали? Больно.
Энни вдруг растерялась. Рука хозяина ранчо по-прежнему была пригвождена к тюку вилами, но за узкую полоску кожи шириной не больше четверти дюйма. Дернув рукой, Роулинс мог высвободиться и перебраться через тюк. Мельком взглянув на Уильяма, Энни заметила ужас в его глазах. Потом снова уставилась на Роулинса, который теперь держался за верх тюка обеими руками.
