Концы дубинки, торчащие из его ушей, напоминали руль велосипеда.
– Что вы сказали? – переспросил Римо.
– Ггг-ыы-гг-ыы-гг-ыы, – повторил Фредди.
– Грр-ыы-мм! – ответил Римо.
Он постучался и услышал за дверью шаги.
– Кто там?
– Герр Оберлейтенант-штурмбаннфюрер-гауляйтеррайхсфельдмаршал О'Брайен, – представился Римо.
– Кто-кто?
– Не повторять же сначала. Откройте!
– Где Фредди?
– Фредди – это часовой?
– Да. Где он?
Римо посмотрел на стоящего на коленях Фредди, из ушей которого торчала длинная тонкая дубинка.
– Он сейчас занят.
– Я хочу взглянуть на ваше удостоверение личности, – настаивал голос.
– Мое удостоверение – это Фредди, – сказал Римо.
– Перестаньте говорить глупости и подсуньте удостоверение под дверь.
– Не пролезет, – засомневался Римо.
– Пролезет.
– Ну ладно, – сдался Римо.
Внутри пятеро нацистов глядели на дверь. Снаружи донеслись какие-то скребущие звуки, и что-то розовое показалось из-под двери. Потом появились еще четыре предмета, оказавшиеся пальцами, затем кисть руки и, наконец, край коричневой рубашки.
– О Боже, ведь это Фредди! – прошептал Эрнест Шайсскопф.
Все бросились к двери. Рука Фредди, словно побывавшая под паровым катком, пролезала в комнату сквозь зазор между дверью и порогом. Фредди был теперь не толще собственной фотографии, наклеенной на картон. Уже показались белокурые волосы, уже затрещал череп, сплющиваясь, чтобы пройти в щель, когда внезапно дверь дрогнула, заскрипела и слетела с петель.
На пороге стоял Римо. То немногое, что осталось от Фредди, лежало у его ног. Пятеро нацистов не могли оторвать глаз от дубинки, ставшей неотъемлемой частью его черепа.
– Привет, – поздоровался Римо, – я же говорил, что не пролезет.
– Ггг-ыы-гг-ыы-гг-ыы, – произнес Шайсскопф.
– И Фредди то же самое говорил, – ответил Римо.
– Кто вы такой? – пролепетал один из нацистов.
– Что вам надо? – воскликнул другой.
– Что вы сделали с Фредди? – раздался третий голос.
– Минутку, – сказал Римо. – Мы так ничего не добьемся, если будут говорить все разом. Сначала скажу я. Ты, – указал он на Шайсскопфа, – немедленно прекрати блевать и послушай меня.
– Ггг-ыы-гг-ыы-гг-ыы, – отозвался Шайсскопф, орошая комнату остатками жареной рыбы с картошкой.
– Прекрати, я кому говорю, – повторил Римо.
Шайсскопф сделал глубокий вдох и попытался остановить рвоту. Он вытер лицо рукавом форменной рубашки.
– Я как-нибудь могу убедить вас отменить завтрашний марш? – спросил Римо. – Меня прислали для переговоров.
– Нет, – заявил Шайсскопф. – Никогда!
