«А кто тебе не давал целый год учить?» — хочу сказать я, но не говорю: поздно уже говорить, да и чего это я такой умный — я и сам не очень учил и тоже могу получить завтра двойку. Запросто! Экзамен — это экзамен, и кто там знает, что оно будет — удача или неудача.
— Давай, может, всё-таки что-нибудь повторим, на всякий случай,— говорю я.
— Перед смертью не надышишься. Только в голове всё перепутается.
— А Карафолька, я видел, повторяет, и Гребенючка тоже.
— Пускай. Они всё знают, им можно повторять. А мы ничего не знаем. Нам и повторять нечего. Нам учить нужно. А всё сразу не выучишь.
Как хорошо, что Ява говорит «мы», «нам», что он не отделяет меня от себя. Он знает, что мне всегда хочется всё делить с ним поровну — и радости и печали.
До позднего вечера пробыли мы с Явой на реке возле лодки…
И вот наступил день, великий день первого в нашей жизни экзамена.
В школе празднично и торжественно, как во время выборов (у нас и агитпункт и избирательный участок всегда в школе). В коридорах постелены дорожки, на окнах цветы, стол в классе накрыт красной скатертью. Даже плакат висит в вестибюле: «Добро пожаловать!» Только не играет гармошка и не работает буфет с пивом, как во время выборов.
Девочки в белых передничках, хлопцы непривычно умытые и причёсанные.
Входим в класс. В груди холодно, как перед прыжком с вербы в реку. Садимся. Каждый за отдельную парту. Списать — и думать нечего. Звенит звонок.
Заходит Галина Сидоровна, с красивой причёской, в шёлковом платье. За ней движется Николай Павлович, учитель географии. Он у нас на экзамене ассистент.
Галина Сидоровна становится у доски, сжимает руки, словно сейчас петь будет (она, видно, тоже волнуется), и говорит:
— На первой странице каждый напишите: «Экзаменационный диктант по русскому языку ученика, ученицы пятого „Б“ класса Васюковской средней школы» — и свою фамилию.
Мы задерживаем дыхание, склоняем головы, пишем.
Экзамен начался.
Ученики сопят, перья скрипят.
Пот течёт мне за воротник праздничной рубашки. Ох, и мука адская этот экзамен!..
Наконец — всё!
В полном молчании мы выходим из класса. Идут все вяло, еле ноги тянут — как после двухдневного пионерского похода.
Я подхожу к Яве:
— Ну как?
Он только рукой махнул. По всему видно, что дела у него плохи. Все надежды теперь на маму-депутата и на те инстанции, которые требуют от учителей план по пятёркам.
Давно уже можно идти домой, но все толпятся возле школы и не расходятся. Каждому не терпится узнать, как же оно там, как написалось. Галина Сидоровна закрылась в классе с Николаем Павловичем — проверяют.
