– Хотелось бы мне снова стать молодым, – сказал клерк.
– Молодость здесь ни при чем, – отозвался Римо, забирая три ключа, поскольку снимал три рядом расположенные комнаты.
– Вам звонил ваш дядя Марвин.
– Когда?
– Сегодня утром, примерно в десять тридцать. Произошла странная вещь. Как только я позвонил к вам в комнату, телефон отключился. Я подошел к вашей двери и крикнул, что вам звонят, но услышал оттуда лишь звуки телевизора и не стал входить.
– Я знаю, что вы не входили.
– Откуда?
– Вы же живы, не так ли? – ответил Римо. Открыв дверь своего номера он очень тихо вошел в комнату: на полу в позе лотоса неподвижно сидел хрупкий старик-азиат, одетый в золотистое кимоно.
Телевизор был снабжен записывающим устройством, позволявшим последовательно смотреть все передачи, идущие одновременно по разным каналам, дабы не упустить какой-нибудь очередной телесериал.
Римо бесшумно опустился на диван. Когда Чиун, Мастер Синанджу, наслаждался дневными телесериалами, никто, даже его ученик Римо, не смел его беспокоить.
Время от времени кое-кто по неведению воспринимал это зрелище всего лишь как старичка, смотрящего «мыльные оперы», и относился к нему без должного уважения. И расплачивался за это жизнью.
Итак, Римо появился в тот момент, когда миссис Лорри Бэнкс обнаружила, что ее молодой любовник любит ее ради нее самой, а не ради результатов пластической операции, которую ей сделал доктор Дженнингс Брайант, чья старшая дочь сбежала с Мертоном Ланкастером, известным экономистом, которого шантажировала Доретта Дэниелс, бывшая исполнительница танца живота, а теперь владелица контрольного пакета акций научно-исследовательской онкологической больницы в городе Элк Ридж. Она угрожала закрыть больницу, если Лорри не признается, где Питер Мальтус припарковал свою машину в ту ночь, когда старшая дочь Лорри была сбита автомобилем и хромала потом несколько недель, в ту ночь, когда произошло наводнение и когда капитан Рэмбо Доннестер уклонился от разговора о своем сомнительном прошлом, оставив весь город Элк Ридж на откуп преступным элементам и без защиты национальной гвардии.
Лорри беседовала с доктором Брайантом о том, следует ли знать Питеру о его матери. И Римо пришло в голову, что еще два года назад актриса обсуждала вопрос о том, нужно ли кому-то рассказать какую-то другую мрачную историю о его родственниках, и что все эти драмы далеки от жизни не столько потому, что в них происходит, сколько потому, что все действующие лица в них проявляют жуткую заинтересованность в происходящих событиях. Чиун, однако, считал эти сериалы воплощением красоты и единственным оправданием существования американской цивилизации. Он все более убеждался, что эти драмы олицетворяют американскую культуру. Обмениваясь культурными программами с Россией, Америка послала туда нью-йоркский филармонический оркестр, «где тому и место», как сказал Чиун. Россия же прислала балет Большого театра, который, как знал Чиун, также был второразрядным, потому что исполнители танцевали, по его мнению, весьма неуклюже.
