— А вы выяснили, отчего все-таки этот электрик отошел в мир иной? — спросила Ника, открывая горячую воду в своем неумолимо остывающем резервуаре.
— По заключению экспертизы смерть наступила от передозировки клофелина, обильно запитого водкой и каким-то домашним вином.
— А клофелин, насколько я знаю, принимают от повышенного давления?
— Да. Но проверив состояние сердца и кровеносных сосудов умершего, патологоанатом уверенно заявил, что гипертонией он не страдал. Скорее даже, у него было пониженное давление. Так что клофелин он мог принять либо в суицидных целях, либо благодаря заинтересованному в том постороннему лицу.
— Семен, я встретила в музее знакомую, — подала голос Ника. — Она там работает и слышала от коллег, что ведро, в котором держал ноги несчастный, было заполнено не водой, а водкой. Это правда?
— Правда, Никуша. То, что мы сначала приняли за «аш два о», на самом деле оказалось дешевой водкой. Да, еще… Я забыл тебе рассказать, что на бескозырке, украшавшей макушку этого мужика, имеется надпись «Северный флот». Мне кажется, стоит это направление разведать. Возможно, мужик служил когда-то на судне данного флота. Что же касается новенькой дамской брошки, пришпиленной к потрепанной тельняшке, то на ней есть «пальчики», и наш труп не имеет к ним никакого отношения. Мы на всякий случай проверили, в дактилоскопическом банке они отсутствуют. На полотне Айвазовского с кукишем «пальчиков» вообще превеликое множество, но ты ведь знаешь, что многим экскурсантам иногда хочется потрогать понравившуюся картину. Живуч древний инстинкт, хоть и пытаются его пресекать бабушки-сиделки, радеющие за сохранение музейного добра! Ну, а насчет ведра, где «согревал» ноги наш моряк, — продолжал докладывать Мармеладов, — то на нем никаких следов нет. Возможно, преступник специально стер с него следы. Это говорит о том, что моряк все-таки не в одиночестве картинами любовался. Самому-то ему зачем было ведро протирать? Так что, скорее всего, перед нами не суицид…
— Опиши мне, пожалуйста, брошку с тельняшки — повыразительнее и поподробнее, — попросила Ника.
Мармеладов тяжко вздохнул:
— Ну что я тебе, как истинный мужчина, могу о ней сказать? Квадратная, сделана из дерева. В качестве крепления использована обыкновенная булавка — ты когда-то меня просветила, что такие булавки называются английскими. С обеих сторон брошка покрыта черным лаком. На лицевой стороне — картинка: русские сани, а в них он и она — то ли с дебильными, то ли с похмельными физиономиями. Перед санями — упряжка желтых и красных лошадок, которые больше похожи на очумевших бегемотов с гривами. На одной лошадке лак поврежден. На оборотной стороне брошки написано золотистой краской «Россия» и чуть пониже — «А. Вовк». У тебя, Никуша, как у представительницы женского пола, разбирающегося в этой дребедени, есть какие-нибудь комментарии?
