Профессор и доктор каких-то наук Павел Иванович Дедов, прозванный в аспирантско-кандидатских кругах Дедом Морозом (за снисходительность и неизменно благожелательные отзывы на все рефераты и диссертации), поздним вечером возвратился вместе с женой и внуком из города к себе на дачу.
Открывая дверь, он обнаружил бумажку, где куриным почерком было написано: «Дедок, придить получить телег…»
— Чудеса! — удивился профессор. — Откуда бы? И почему сюда, на дачу? Какая-то чепуха!
Первым выдвинул свою версию внук — косматый балбес Никитка:
— Дед, а вдруг это Нобелевскую премию тебе подкинули? Договариваемся заранее: значит, тогда берем тут у одного малого джинсы, всего двести тугриков, лады?
— Какую еще премию, — поморщился профессор. — И кроме того, у тебя же есть джинсы?
— Так то — фирмо́вые а это — запальны́е, — объяснил Никитка на своем молодежном языке.
— А вдруг тебя выдвинули в членкоры? — мечтательно предположила жена.
— Не говори хоть ты чепухи!
— Почему же чепухи? — горячо возразила жена. — Должна же, наконец, у них быть совесть? Сколько уже наших знакомых, посчитай-ка: Подрубаев, Алексеев, Рабинович, Куничкин… Не до старости же тебе маяться в простых докторах? Прямо от знакомых неудобно! Должны же они войти в положение!.. Или ты не человек?
— Скорее всего, это — от Юры Мелешко, — размышлял профессор. — Сейчас у него должен получиться один чрезвычайно интересный эксперимент. Вот он с радости и бахнул! Я его понимаю: такой эффект…
— А у меня предчувствие, что насчет членкорства!
— Дед, если тугрики, помни уговор, чтоб железно! — стоял на своем балбес Никитка.
В конце концов профессор решил пойти за телеграммой, невзирая на неблагоприятное для прогулок время — сразу после закрытия сельпо. Дошел он благополучно, если не считать, что какая-то личность с воплем: «Вот он ты, гад!» — набросилась на него из темноты, но, увидев свою ошибку, даже извинилась.
Из служащих на узле связи оказалась только симпатичная старушка, которая пекла себе на электроплитке блины и пила чай.
Выслушав профессора, старушка покачала головой и проговорила с мягкой укоризной:
— Ну до чего же все-таки народ стал нахальный: прямо ни стыда, ни совести! Ночь не ночь — идут! Ну не совестно ли тебе по ночам людей обеспокаивать? Какие сейчас телеграммы, нету никого, все прибрато, завтра приходи!
— Как же так, — растерялся профессор. — А если что-нибудь срочное…
— Мы все телеграммы допрежь прочитываем, — успокоила его старушка. — Важные — насчет похорон или другие что — доставляем экстренно. А пустые — не к спеху, небось. Сама я тут — человек посторонний, стаж зарабатываю для пензии, года не хватает, а как пензию получу, уеду к племяннице в город Кусу, она замужем за…
