— Я перебросил сюда почти все винокурни, — сказал Ник, указывая на котлы, — кроме одной на Эбби-стрит — ее взорвали люди Викария.
Гриффин кивнул:
— Ты правильно поступил, Ник. Одно заведение легче охранять, чем несколько.
Ник сплюнул на каменный пол.
— Да, это так, но у нас возникнут другие сложности, когда начнет поступать зерно.
— Какие именно?
Ник кивнул в сторону двери.
— Внешняя дверь. Она слишком узкая, чтобы пропустить повозку с зерном. Нам придется перебрасывать мешки через стену, а пока мы их разгрузим, и повозка, и ребята, и это проклятое зерно будут выставлены на обозрение как пулярки в ожидании, когда их ощиплют к воскресному ужину.
Гриффин поморщился и ничего не ответил Нику. Он следил за тем, как поддерживали огонь в очагах под огромными медными котлами. Большая часть его дохода — и не только его — была вложена в это дело, а гнусный Викарий заявил, что разрушит все другие винокурни и станет королем джина в Лондоне.
Так уж случилось, что Гриффин владел самыми крупными винокурнями в Сент-Джайлзе.
Сайленс Холлингбрук проснулась от того, что крошечные детские пальчики тыкали ей в веки. Она с трудом разомкнула их. На нее смотрели большие карие глазки, опушенные густыми ресницами. Мэри Дарлинг — обладательница этих глаз — села, захлопала пухлыми ручонками и завизжала, радуясь тому, что ей удалось разбудить Сайленс:
— Маму-у!
Сайленс улыбнулась, глядя на свою маленькую соседку по кровати.
— Сколько раз я тебя просила не тыкать маме в глазки, маленький бесенок?
Мэри Дарлинг захихикала. В год с небольшим она научилась говорить три слова: «маму», «нет!» и «Са» — так она называла кота по кличке Сажа, который не питал к ней таких же нежных чувств.
Сайленс бросила взгляд в окошко своей мансардной комнаты и в ужасе села. Солнце уже давно взошло и ярко светило.
— О господи. Тебе бы ткнуть меня в глаза чуть пораньше. Я опять проспала.
Она торопливо умылась. Ее не оставляло ощущение, что она забыла что-то важное. Сайленс сменила Мэри Дарлинг подгузник, одела ее и оделась сама. И как раз вовремя, потому что раздался стук. Сайленс, запыхавшись, кинулась к двери — на пороге стоял ее старший брат Уинтер.
— Доброе утро, сестра, — с серьезным видом произнес он. Уинтер редко улыбался, но когда увидел на руках Сайленс малышку, его глаза ласково засияли.
— И тебе доброе утро, мисс Мэри Дарлинг.
Девочка громко засмеялась и схватила ручонкой черную шляпу Уинтера.
— Прости, — сказала Сайленс, осторожно вытащив из пальчиков Мэри Дарлинг поля шляпы. — Я хотела спуститься вниз пораньше, но… проспала.
