– Ах ты!
Послышался звук удара, потом ещё, вскрик – в избе явно началась пьяная потасовка.
Вот удобный случай. Андрей потянул на себя ручку двери – не поддаётся. Он толкнул дверь, и она распахнулась. Всё не как у людей!
Сени тёмные, захламленные. Он пошарил рукой по стене, нащупал ручку двери, толкнул. Тусклый, невзрачный, колеблющийся свет после темноты на время ослепил, показался ярким.
Хозяин и гость возились на полу, пьяно сопя, ругаясь и награждая друг друга тумаками. В пылу свалки они не обратили на Андрея никакого внимания.
Андрей сделал шаг, другой, выхватил нож и всадил его в спину мужику, сидевшему на лежащем хозяине избы. Тот замер на секунду, а потом вдруг со всего размаха рухнул прямо на лежащего. Тот стал неловко выбираться из-под убитого – увечная нога гнулась плохо.
– Костыль подай, – натужно просипел он.
Убивать увечного душа не лежала, но Ванька-хромой – самый настоящий упырь, который наводит шайку убийц и грабителей. Вполне может быть, что из-за его наводки уже не один человек погиб.
Андрей без колебаний ударил его ножом в грудь. Хозяин упал на земляной пол, прохрипел:
– За что? Я тебя не знаю.
– Ну вот и познакомились, гнида.
Андрей нанёс ему ещё один удар, смертельный. Обтёр лезвие об одежду убитых и вложил нож в ножны.
Он свою работу выполнил – даже перевыполнил. Эти двое – отбросы, гниль, дно. И ни один мускул, ни один нерв не дрогнул. На них крови выше макушки, плаха их заждалась. Он хоть и не судья, но сейчас свершился суд правый, отлились душегубам чьи-то слёзы.
Андрей задул лучину – не хватало только пожар учинить. Выйдя из избы, вдохнул чистого воздуха – в избе кислятиной воняло, затхлостью.
Вернувшись во двор купца, закрыл за собой калитку и улёгся в сарае на матрац. Небо на востоке уже алело.
Ему казалось – только голову склонил да веки смежил, а купец уже тряс за руку:
– Андрей, просыпайся!
– Дай вздремнуть, только лёг.
– Рубаху бы тебе сменить, пока никто не видел, в крови вся.
– Так свою принеси.
– Я мигом!
Купец вернулся со своей рубахой, поношенной, но чистой.
Андрей переоделся.
– Ну, как прошло?
– По крови догадался? Убрал я Ваньку-хромого, а с ним – ещё одного. Как звать, не знаю, но, похоже, – главарь. Его Ванька босяком называл.
– Слыхал о таком, прозвище это. Тать на Москве известный.
– Они собирались тебя грабить. О том говорили, а я подслушал.
– Ах ты, господи, отвёл беду!
– Возьми рубаху мою, облей лампадным маслом и в печи сожги, причём – немедля.
