– А кто вы?
– Уолдо, ты присвоил один миллион четыреста семьдесят тысяч, которые тебе не принадлежали.
– Так много? – удивился Уолдо.
Он мог бы поклясться, что взял не больше нескольких сотен тысяч, но он уже перестал считать. Зачем продолжать считать, если у тебя есть все деньги, какие ты только пожелаешь?
– Так много, Уолдо.
Женский голос оставался все таким же мягким. Как масло. Слишком мягкий, подумал Уолдо. Почти неестественный.
– Я не знал, что так много, – пробормотал Уолдо. – Клянусь, я не знал, что так много.
Пришло время отвечать за все взятые деньги. По адресу, который назвала женщина, располагалась контора без вывески. Дверь была не заперта. Внутри стоял один-единственный стул и больше ничего – только голые стены. Это само по себе уже было похоже на тюремную камеру.
– Привет, Уолдо, – произнес все тот же прелестный голос.
Но самой женщины в комнате не было.
– Перестань искать громкоговоритель, Уолдо, и слушай меня. Жизнь твоя в последнее время была очень хороша, не так ли?
– Не плоха, – отозвался Уолдо.
На самом деле она была просто великолепна. Он почувствовал, что у него вспотели ладони, и подумал, как много ему придется вкалывать, чтобы вернуть почти полтора миллиона.
– Она не обязательно должна кончиться, Уолдо.
– Хорошо. Хорошо. Я не виноват. Понимаете, я ведь на самом деле не знал, насколько велик перерасход. Начинаешь с тысячи четырехсот и доходишь, скажем, до миллиона, а потом сбиваешься со счета. Вроде того. Понимаете, что я хочу сказать? Все просто ускользает. Ради Бога, сжальтесь надо мной. Пожалуйста. Я сознаюсь. Я сделал это. Пожалуйста!
Уолдо рыдал, стоя на коленях.
– Я все сделаю. Все что угодно. Я буду вкалывать в Гарлеме. Я буду подбирать черных на улицах в три часа ночи. Все что угодно.
– Очень хорошо, Уолдо, – мелодично пропел голос. – Хотя, сказать по правде, мне бы хотелось, чтобы ты был чуть более стоек.
– Конечно. Я буду стоек. Что я должен сделать? Не отправляйте меня в тюрьму.
– Пошарь у себя под стулом, – сказал голос.
– Рукой?
– Рукой.
Он долго возился, пытаясь просунуть руку под деревянный стул. Он так старался, что даже посадил занозу под ноготь большого пальца. Снизу к сиденью стула клейкой лентой была прикреплена фотография, и он дернул ее так резко, что оторвал уголок.
На фотографии была изображена симпатичная молодая женщина с живым лицом, обрамленным светлыми волосами. На вид ей было лет двадцать с небольшим.
– Это Памела Трашвелл. Ей двадцать четыре года, она приехала сюда из Англии. Работает в Международном центре по развитию и распространению компьютерных технологий в Нью-Йорке. Будем называть его просто – компьютерный центр.
