— Он здесь? Он может вернуться?
— Нет. Он не вернется.
— А кто он? Твой папа?
— Нет, не папа. У меня нет ни папы, ни мамы. Он мой отчим.
— Отчим!..
И, пораженный внезапной догадкой, Коля воскликнул:
— Я знаю, кто ты! Ты — Настя!
— Настя, — сказала девочка.
— Настя! — крикнул Коля. — Отчего ты не написала письмо Лизе Макаровой?
Настя подняла свои темные глаза и впервые посмотрела на него внимательно.
— Ты знаешь Лизу Макарову?
— Конечно знаю! Ома еще вчера мне о тебе рассказывала! Она тебя ждет — не дождется!..
Настя покачала головой.
— Неправда, — сказала она. — Лиза не ждет меня. Она со мной поссорилась.
— Глупости! — воскликнул Коля. — Неужели ты думаешь, что она так долго может помнить какую-то ссору из-за орехов?
— Так она тебе и про орехи рассказывала? — сказала Настя грустно. — Нет, она не ждет меня. Она помнит нашу ссору, если не забыла про орехи.
Коля хотел убедить ее, что Лиза ее любит, и ждет, и мучается, и считает себя виноватой в этой ссоре, но не успел произнести ни слова, потому что дверь вдруг скрипнула, и кто-то вошел в сени, громко стуча сапогами.
Коля выскочил из чулана, прикрыв за собой дверцу, и остановился возле печки рядом со Степочкой.
Дверь медленно отворилась, и из сеней вынырнул сначала длинный шест с железным крючком на конце, потом появилась седенькая, мокрая, торчащая вперед бородка, и наконец весь Архипов, в огромных болотных сапогах с отворотами, перешагнул через порог. Мокрый от шапки до пяток, он сурово, из-под бровей, взглянул на притихших мальчиков, но заговорил не сразу, так как возился со своим длинным багром, который не помещался в комнате. И, только просунув конец багра в окно, он сказал:
— Ага. Вот вы где!
Степочка засунул руки в карманы и, приподняв маленький носик, смотрел на Архипова независимо, равнодушно, даже надменно. Но Коля, неожиданно для самого себя, так ему обрадовался, что покраснел.
— Вот это хорошо, — сказал Архипов неторопливо. — Вот это правильно. Вот это разумно. Пускай весь город всю ночь не спит, пускай Виталий Макарыч по больницам бегает, пускай милиция на конях скачет, а мы, никому не сказавшись, будем сидеть на острове в пустом доме и у печки греться. Хорошо! Правильно!
Все это он говорил, глядя главным образом на Степочку. Но Степочка смотрел на него спокойно, не мигая. Архипову это, верно, не понравилось, и дальше он говорил, обращаясь только к Коле.
— А ваша мамаша, Марфа Петровна, вас давно уже покойником считает, — сказал он, — и всю ночь до рассвета по городу бегала, надеясь найти ваше мертвое тело.
