— Дядюшка! — взмолился жених. — Сюда идет чаудхри Ачру Рам…
— Тебе-то что! А с каким лицом я покажусь перед нашими, если нас попросят убраться после одной лишь трапезы? Ведь наши родные и друзья столько потратили на наряды… не забывай, что и деньгами немало дали…
— Не сердитесь, господин мой! — скулил парикмахер. — Это не моя вина. Но Амру упрямый человек… Они считают, что делают вам большую честь, отдавая эту девушку… Они говорят, что ваша каста ниже…
— Они многое говорят, — с горечью возразил Мола Рам. — Как я жалею, что затеял эту свадьбу, и все для того лишь, чтобы терпеть такое унижение!
— В чем дело, чем вы так взволнованы? — спросил подошедший чаудхри субедар Ачру Рам, присев возле Молы Рама.
Некоторые из гостей, прибывших с женихом, тоже подошли к ним. Вид у них был недовольный. Мола Рам умолк. Лицо его пошло красными и зелеными пятнами и теперь напоминало корку гнилого апельсина.
— В чем дело? — настойчиво допытывался его закадычный друг, крестьянин Джагг.
— Ничего особенного. Просто очень уж трудный был день. Да и жара усиливается… Видно, скоро наступит период дождей. Наши хозяева настаивают, чтобы все мы остались здесь на четыре дня, как положено. Но я решил, что после окончания брачного обряда сегодня же вечером надо вернуться домой. Слава богу, у нас там не так жарко, как в этом пекле, Большом Пиплане, с его кирпичными домами.
Но люди опытные догадывались об истинной причине такой поспешности.
— Да, да, мы должны вернуться и позаботиться о весенних посевах, — сказал чаудхри Ачру Рам. — А раз уж мы остаемся тут всего на один вечер, надо пойти посмотреть здешние лавки…
Задолго до того, как другие гости из свадебного кортежа кончили наряжаться к обеду, Панчи уже снова сидел на своем упрямом пони, украшенный гирляндой искусственных цветов. Свадебная процессия направилась к дому невесты, и оба оркестра — из Малого Пиплана и Большого Пиплана — поочередно без устали дули в трубы. Никка, двоюродный брат Панчи, снова уселся позади него, а Мола Рам двинулся за ними пешком. Кули несли корзины со сладостями и деревянный сундук с платьями и драгоценностями — приданое невесте со стороны жениха.
Как и раньше, на подступах к Большому Пиплану, так и теперь оглушительные звуки оркестра Акбара Шаха заглушали пиликанье маленького оркестра из Малого Пиплана.
Сердце Панчи вновь наполнилось весельем. Он чувствовал какую-то безграничную, безотчетную радость. Однако когда его пони подошел к узкому переулку, в конце которого, почти на самом краю деревни, стоял дом его будущей тещи, вдовы Лакшми, радость сменилась тревогой. Лакшми слыла женщиной крутого нрава. Пони осторожно начал спускаться по узкому, сырому и темному оврагу, откуда пахло коровьим пометом, и Панчи показалось, что это путь в преисподнюю. Помимо запахов, исходивших из грязной сточной канавы, до него доносились грубые, обидные слова.
