— Но ведь в своей деревне Гаури слывет кроткой и послушной, как телочка.
— Телочка? Ты бы видел, как она разворчалась, когда я запретила ей подходить к кухне!
— Но ведь дело-то только к лучшему, тетушка! По крайней мере у нас не будет лишнего рта в эти трудные времена…
— Сын! Как ты можешь шутить такими вещами?.. И твоя покойная мать, и бабушка, и все наши родные всегда свято почитали религиозные законы, а они говорят, что женщина в это время неприкасаема, она должна есть отдельно от остальных и не входить на кухню, чтобы не осквернить пищу и посуду! И к тому же по нашему обычаю лучше, если б она была беременна!
— Может быть, мне следовало бы вообще увезти ее отсюда? — задумчиво произнес Панчи. — Вот разделим имущество и…
— Ах, как ты можешь думать о разделе, сын мой! Ведь мы должны еще женить Никку. А ты старший в семье.
— Да я и не настаиваю на разделе, тетушка, этого хочет твой муж, — сказал Панчи. — После сегодняшней ссоры.
— Ты не должен обижаться на меня за то, что я сказала о твоей жене! В конце концов для меня она невестка, и если учесть, что у нее нет настоящей свекрови, то я…
— Да нет же, я говорю не о твоей ссоре с Гаури, а… видишь ли, сегодня у родника мы с дядей подрались. Я не мог сдержаться, когда он стал задирать и оскорблять меня!
— Что вы не поделили? Надеюсь, ты не покалечил его?
— Нет, но я «покалечил» его авторитет.
— Зачем, зачем ты поднял на него руку, сын мой?.. — запричитала Кесаро, и слезы хлынули из ее глаз. — Какое-то проклятие висит над нашим домом. Я уверена, что виной всему эта злосчастная девчонка!
В эту минуту в комнату вбежал Никка. Он очень удивился, увидев свою мать в слезах, придал своему лицу серьезное выражение и подошел к Панчи. Но тот подтолкнул его к матери.
— Что с тобой? — спросил мальчик.
— Ужасные беды обрушились на нас, сын! — заголосила Кесаро. — Твоя невестка нечестивица и грязнуха! А Панчи и твой отец подрались сегодня у колодца. Что мне делать? Что делать?..
Никка, который считался с религиозными запретами еще меньше, чем Панчи, и тоже постоянно терпел обиды от своего вспыльчивого отца, боготворил своего двоюродного брата.
— Мама, дай мне чего-нибудь поесть, — только и сказал он.
— Тебе ни до чего на свете нет дела! — возмутилась Кесаро. — Ты только играешь и ешь, ешь и играешь. И так целые дни!
— Ты не должен так вести себя, Никка! — сказал Панчи, подмигнув ему. — Ты не должен так много есть. Запасов риса в вашем амбаре нет. И ты должен стать таким же тощим и злым, как твой отец…
