Не могли учительницы простить Хемаладе и то, что она заняла место, на которое они сами претендовали. К их зависти примешивалась злоба: всех сильно задевало пренебрежительное отношение новенькой.
Теперь они без конца судачили о Хемаладе.
— Да-а, по сравнению с этой ведьмой Чандра просто ангел! — высказалась как-то Камакши.
— Знаете, что я вам скажу? — поддержала ее Камала. — В Чандре все-таки было что-то хорошее. Никому не грубила, держалась скромно. Одно то уже похвально!
— Верно, верно, — согласилась Вайолет Механадан, забыв о своей ненависти к Чандре. — Теперь я вспоминаю о ней с нежностью. Иногда, бывало, скажешь ей что-нибудь обидное, а она хоть бы словом возразила! Чандра — неплохая женщина, потому бог и послал ей счастье.
— Вчера я спросила эту Хемаладу: «Вы на какой улице живете?» — включилась в разговор Кальяни. — А она на меня как окрысится: «Вам-то что за дело?» Я уж и пожалела, что заговорила. И в каком только университете дали ей степень бакалавра! Ни к кому у нее нет почтения, всех оскорбляет. Это нам наказание за Чандру.
— А зачем ты ее спрашивала? У меня бы узнала, — обратилась к ней Джейалакшми. — Помните, я вам про медицинскую сестру рассказывала? Это ее дальняя родственница. Два дня назад увидела я Хемаладу у окна и, конечно, сказала ей о привидениях. И знаете, что она ответила? «Да что там привидения? Люди бывают хуже злых духов». Я так и прикусила язык: девица, видно, отчаянная — лучше ее не задевать!
— Она уже успела подлизаться к нашей Крысе, та в ней души не чает, — пробурчала Вайолет. — Ну ничего, эта красотка еще себя покажет!
— Скоро годовщина основания школы, — вспомнила Камакши. — Надо бы отпраздновать ее как следует!
— Отпраздновать бы неплохо. Да что скажет наша начальница?.. До чего же мне тут все опостылело! Сплю и вижу, как бы отсюда вырваться, — изливала свою желчь Вайолет.
В учительскую грациозной походкой вошла Хемалада и, окинув всех презрительным взглядом, уселась на стул.
Воцарилось неловкое молчание. Хемалада улыбнулась — в школе ее побаивались и держали при ней язык за зубами.
Вынув из сумочки зеркальце, Хемалада стала пудриться. Учительниц это покоробило, но еще сильнее были они шокированы, когда увидели, что она мажет губы. «Какое неприличие!» — думали они.
Хемалада встала и, высоко подняв голову, проплыла к двери. От нее веяло тонким запахом пудры, за плечами вызывающе развевался свободный конец сари, и на алых, как плод коввей, губах змеилась насмешливая улыбка. Пока шаги ее не замолкли вдали, учительницы не говорили ни слова, словно воды в рот набрали.
