Осень она сука дожди, а дожди они сука мокрые. Хорошо, что в хабаре нам попались немецкие плащпалатки, брести по бездорожью полями, вдоль перелесков было охрененно трудно. Хорошее было только одно. Погода была нелётная, я думаю и немецкой пехоте приходилось туго. Грязь налипала на колёса, сапоги, и мы месили дорогу и бездорожье ибо знали позади нас идет, смерть, плен и позор. Пять километров до переправы через какую то речку, мост взорван, но рядом слава богу брод, переправились, напоили коней сами смыли грязь, и ноги мои ноги, ещё пяток километров, вот и Горовое. На окраине пост, солдат заметив нас прокричал,
— Давай славяне, батальон уходит, нас оставили вас дождаться. Прошли деревню насквозь и заметили хвост уходящего батальона. Догоним. Прикинул по немецкой карте, до Курска топать по прямой двести двадцать кэмэ, а ехать по дорогам так все триста. Это получается дней десять топать. Беда. Но как говорится, — есть свет в конце тоннеля, если руки работящи. Не за десять, а за все двенадцать дней мы дошли до Курска. По дороге пару раз, сильно поредевший после артналёта батальон пытались пристроить к себе разных званий командиры, но легко раненый комбат, лежащий у нас на телеге, а мы шли в голове нашей колонны, показывал приказ комдива и мы проходили под недобрый взгляд тех кто таких пропусков не имел.
В Курске на вокзале нас встретил капитан, один из тех кого комдив ещё у Святошинских озёр обозвал „пуазо“. Дошли значит. Комдив мне всю плешь проел, всё интересуется вами.
— Ты как старшина? Настрелял еще самолётов? С ехидцей спросил офицер.
— Так точно, товарищ капитан, ещё пять штук и немцев штук двадцать. На все самолёты, и немцев есть справка подписанная комбатом, а как же, Кожемяка словами не бросается, сказал двести танков, будет двести танков. Я самолёт за танк считаю, как по-вашему, товарищ капитан это справедливо?
— Более чем, старшина.
— Комбат ведите батальон по этому адресу, там вас пополнят людьми, и вы направляетесь на оборону города. В городе катастрофически не хватало войск, призвали рабочих, создали ополчение, но немцы надавили, оборона посыпалась и через три дня упорных боёв Курск оставили. С танками батальону столкнуться не пришлось, Курск всё же немаленький город, зато я резко увеличил счет по пехоте врага. Восемь офицеров, штук десять унтеров, солдаты. В общем, я намолотил их штук тридцать. Как говорится на безбабье и рукой доволен. Пару раз мы становились в оборону, но немцы находили слабые места, где войск вообще не было, и обходили наши заслоны, приходилось спешно сниматься уходить под угрозой окружения. То в одном, то в другом бою мы теряли людей. От батальона вообще остались рожки да ножки. И мой взвод нёс потер мы потеряли трёх бронебойщиков, пулемётчиков, погиб мой обоз, в строю остались я, Вольцов, Яков Гомельский, его подносчик снарядов, да Максименко. Кстати, Гомельский научился виртуозно стрелять из миномёта, мин у него осталось последняя коробка, и он тратил их по одной. Обычно он стрелял, уничтожая пулемётчиков. Одна мина один пулемётный расчёт.
