Сержант косясь одним глазом на композицию поднял с пола телефон и через барышню вызвал к телефону какого то капитана, попросил срочно приехать ибо без него тут ничего не решить. Мне принесли мой сидор, я достал последнюю банку с тушёнкой, луковку и какой то сухарь, во фляжке со спиртом ещё чего то булькало. Налил в кружку, выпил спирт медленно как воду, занюхал сухарём и загрыз луковицей, ножом взрезал банку и ножом же как вилкой стал есть тушёнку загрызая мясо сухарём. На душе стало спокойно и благостно. Минут через пятнадцать у домика взвизгнув тормозами, остановилась машина, сержант выскочил доложиться. По коридору кто то уверенно шёл чеканя шаг, остановился у двери наблюдая картину маслом «Чёрт наказывает грешника», затем безбоязненно зашёл в кабинет.
— Ты что творишь сержант? Обратился вошедший ко мне.
— Как что? Обратите внимание, картина маслом, Содом совращает Гоморру. Заржали все, даже часовые заглядывавшие в окна.
— Слышал я о твоих подвигах сержант. Вчера ещё ко мне обратился командир эскадрильи майор Горюнов. Он подал раппорт командиру полка, и в своих объяснительных расписал твой подвиг при захвате самолёта и разгроме аэродрома. Да закрутился я. Забыл позвонить этой Гоморре. И что мне теперь с тобой сделать?
— Как что? Понять и простить! И направьте меня пожалуйста на самый танкоопасный участок фронта товарищ капитан. Мне очень надо танки у немцев выбивать. Очень надо. Я бронебойщик, снайпер, немцы мне сильно задолжали. Двести танков. Не меньше. За каждого погибшего на переправе.
— Двести танков? Экую ты брат фиговину отлил. Сам то в это веришь?
— Да верю! Война не завтра закончится, а я только в одном бою четыре подбил. На фронт мне надо.
— Ну что же фронт так фронт. Сержант Кожемяка! Обратился он по уставу ко мне.
— Я.
— В сложных условиях окружения вы сохранили оружие и документы, проявили смекалку и героизм, спасли экипаж майора Горюнова, учувствовали в разгроме вражеского аэродрома и бомбёжке стратегического моста. Вы честно исполняли свой долг солдата перед Родиной, и поэтому у НКВД к вам претензий нет. Более того мы направим ходатайство о награждении вас за проявленный героизм. Вы направляетесь в распоряжение командира пехотного батальона капитана Ворожейкина. Батальон отбывает на фронт через трое суток. Вам сейчас вернут оружие и документы, накормят и сопроводят в расположение батальона.
— Ну, что я говорил? Обратился я к сержанту, — Бог не выдал! И свинья не съела! Через час, я подходил к трёхэтажной казарме бывшего драгунского полка, ныне же служащей перевалочным пунктом для формирующихся батальонов и рот. Меня сдали с рук на руки в штабе батальона. Кроме того сопровождающий меня сержант отдал начальнику штаба пакет о получении которого тот расписался в блокноте сержанта.
