— Я так не думаю, папочка. По-моему, они вполне могли на что-то наткнуться. Хотя бы по чистой случайности.
— Я так рад знакомству с вами, сэр! Меня зовут Чарлиз. Доктор Аверелл Чарлиз — только никакой связи с Авереллом Гарриманом, миллионером. А вы — мистер Чиун?
Чиун задумчиво разглядывал голубое мексиканское небо за окном.
— Он не любит обсуждать такие вещи с чужими, особенно с иностранцами.
— Я не иностранец, — возразил доктор Чарлиз, — а такой же американец, как и вы.
Римо расслышал, как Чиун бормочет по-корейски, что белизну можно вытравить из головы, но не из души.
— Теперь можете говорить. Он слушает, — сказал Римо.
Доктор Чарлиз принялся рисовать на салфетках, обнаруженных им под ненужной постояльцам номера пепельницей, свои диаграммы мыслительного процесса.
«Дыхание...» — размышлял Римо. Прошло уж больше десяти лет с тех пор, как он впервые услыхал эту странную команду. Больше десяти лет с тех пор, как он перестал использовать свое тело и мозг лишь наполовину, а то и меньше, как это делают остальные люди.
То, что казалось другим выдающимися свершениями, подвигами силы и скорости, на самом деле не требовало от него усилий. Это было так же просто, как щелкнуть выключателем. Недаром Чиун говорил, что усилие требуется при неверных действиях. Правильные действия даются легко.
Римо познал науку правильности, беря уроки Синанджу — учения, получившего свое название по имени селения на западном берегу Корейского полуострова, откуда происходили все Мастера Синанджу. Мастера эти переходили от царя к царю, от императора к императору, с эпохи фараонов до века Медичи ставя свое искусство на службу правителям мира, задерживаясь при каждом дворе на одно, максимум на два поколения. Это были убийцы, работавшие за еду, ибо в их родной корейской деревушке урожаи были скудны, а рыба совсем не ловилась. Каждый такой Мастер не правил деревней, а просто кормил ее, так как, не будь его, люди поумирали бы с голоду.
На протяжении веков за ними наблюдали, пытались им подражать. Но подражатели, как выразился Чиун, видели только кимоно, а не человека, одетого в него. Они видели удары — когда удары были достаточно медленными, чтобы их мог засечь человеческий глаз. Из этих ударов, пинков и прочих медленных, доступных человеческому взгляду движений родилось искусство каратэ, ниндзя, тайквандо и прочие так называемые боевые искусства.
Однако все это — не более чем лучи. Источник света, само солнце — это Синанджу.
