Но я не была полной бездарностью. Я была цыганкой, которую Богиня одарила одним из богов. В моем случае это была психометрия, способность,
когда прикасаешься к объекту и сразу можешь узнать, увидеть и почувствовать его историю.
Мой цыганский дар, психометрия, честно говоря, была очень классной штукой, и у некоторых вызывала опасение. Вещи, которые кто-то трогал: носил браслет или прочитал книгу, прикоснувшись к ним, я могла не только увидеть, я могла также понять чувства хозяина этих предметов. Все что он испытывал, пока носил браслет или читал книгу. Иногда, если связь с предметом была достаточно сильна, я могла даже увидеть, что происходило в его жизни. Я знала, был ли он счастливым или грустным, злым или хорошим, умным или глупым, и еще тысячи вещей.
Моя магия открывала мне тайны других людей, позволяла увидеть и почувствовать все вещи, которые они пытались скрыть от других и иногда и от самих себя. Все их противоречивые чувства, все тайные действия, все, что они когда-либо прятали в самых темных уголках сердца. Возможно, это и было больно, но мне нравилось узнавать тайны других. Я любила такую власть, особенно из-за того, что у меня не было высококлассных боевых способностей как у других учеников. Перехватывать тайны других было что-то вроде страсти, одна тайна практически убила меня несколько недель назад. Кроме того, психометрия стала причиной того, что я все еще держала в руках блокнот Оливера. Я ожидала скуку и разочарование. Это были чувства, которые я воспринимала бесчисленное количество раз, когда прикасалась к тетради, компьютеру, ручке и всем другим обычным предметам, которые были нужны для школы. Но эти теплые, нежные, беспокойные чувства? Скорее нет. Я уверена, что это любовь. Или, по меньшей мере, настоящая влюбленность. Оливер Гектор был сильно влюблен в кого-то. Достаточно сильно, чтобы писать что-то об этом человеке в блокноте. И мне хотелось узнать, кто это был. Так как, ну да, тайны были своего рода наркотиком для меня. Я снова сконцентрировалась на тетради и на его тепле, преисполненном чувством надежды. Сразу же перед моим внутренним взором появилась картинка, кто-то с темными волосами, черными волосами…
— Я сказал, что это принадлежит мне, — прорычал Оливер, вырвал блокнот из рук и тем самым прервал связь. Почти прояснившаяся картинка внезапно исчезла, вместе с теплым, беспокойным чувством.
Я попыталась удержать книгу, но смогла поймать только пустой воздух. Еще одна секунда, и я смогла бы увидеть тайное увлечение Оливера. Но Спартанец держал книгу на далеком расстоянии, схватил сумку и убрал ее внутрь. Он так торопился, что порвал при этом сумку. Оливер бросил на меня взгляд, чтобы проверить, заметила ли я это. Я одарила его знающей, дерзкой улыбкой, как и он, когда смеялся над моей футболкой. Лицо Оливера потемнело.
