Римо не подозревал в этот момент, что Смит собирается перекупить Чиуна и разлучить его с Римо, предложив такие деньги, какие и не снились жалким королям и фараонам.
— Итак, я прямо перехожу к делу, — заявил Смит. — В последнее время, Римо, с вами стало трудно работать. Невероятно трудно.
Чиун улыбнулся, его старое, морщинистое лицо медленно поднялось и опустилось — он кивнул. Увы, отметил он, все эти долгие годы он сносил непочтительность Римо молча и терпеливо, не давая никому в мире заподозрить, каково это — расточать великое наследие мудрости Синанджу перед столь недостойным существом. Своим высоким скрипучим голосом Чиун сравнил себя с прекрасным цветком, которому посвящена его поэма, — на него наступают, но он, не ропща, опять выпрямляется, чтобы вновь явить миру свою красоту.
— Прекрасно, — сказал Смит. — Я надеялся найти у вас понимание. Действительно надеялся.
— А мне на это плевать — и тоже действительно, — сказал Римо.
— В присутствии императора Смита ты смеешь говорить такие слова Мастеру Синанджу! — сказал Чиун.
Пергаментное лицо затуманилось глубокой печалью, и Мастер Синанджу опустился на пол каюты. Голова его торчала из малинового с золотом кимоно, как из гигантской шляпки гриба. Римо знал, что под кимоно тонкие пальцы с длинными ногтями тесно сплетены, а ноги скрещены.
— Хорошо, — сказал Смит. — Великолепный Мастер Синанджу, вы сотворили чудо из Римо. Вы, как и я, находите, что с ним трудно иметь дело. Я готов предложить вам вознаграждение, в десять раз превосходящее то, что мы переправляем к вам на родину сейчас, если вы согласитесь обучить вашему искусству других.
Чиун кивнул и улыбнулся. Так улыбается согретое полуденным солнцем озеро, ожидая, пока ночная прохлада остудит его воды. Именно столько и причитается Дому Синанджу! И даже много больше.
— Я готов увеличить плату, — сказал Смит. — В двадцать раз больше, чем мы платим сейчас.
— Послушай, что я тебе скажу, папочка, — сказал Римо Чиуну. — Подводная лодка, которая доставляет золото в твою деревню, стоит больше самого золота. Так что он не так уж много тебе предлагает.
— В пятьдесят раз больше, — набавил Смит.
— Ты видишь. Видишь, чего я стою, — обратился Чиун к Римо. — Сколько платят тебе, белое существо? Твои же собственные белые предлагают увеличить мое вознаграждение в десять раз. В двадцать раз. В сто раз. А ты? Кто тебе что-нибудь предлагает?
— Ладно, — согласился Смит. Ему-то казалось, что он предлагал увеличить вознаграждение всего в пятьдесят раз. — Пусть будет в сто раз. Восемнадцатикаратное золото. Это такое золото, которое...
