Персия
1901 год
Меня разбудил запах подгоревшего мяса, и я бегом бросилась на кухню. Баранья нога почернела, обуглилась и стала совершенно несъедобной. Я сыплю песок на горящие угли в печи, жду, пока они погаснут, и возвращаюсь в спальню. Должно быть, случилось нечто ужасное. Уже миновала полночь, а Кир еще не вернулся домой.
Я сбрасываю платье Франсуазы, умываюсь, смываю краску с губ и мочек ушей и набрасываю на плечи куртку Кира. Бледная луна опускается за иззубренную призрачную линию горных вершин. На огромном полотне ночного неба полыхает северное сияние. Фонтаны зеленого, красного и фиолетового света вздымаются вверх, чтобы тут же опасть вниз. Небосклон исполняет концерт Баха, в небесах звучит стон сотен скрипок, слаженный хор тысячи арф. Да, вот что такое северное полярное сияние.
Голые ветви высаженного в горшках жасмина и персидских роз укрыты мешковиной, чтобы уберечь растения от ранних заморозков. Кир безуспешно пытался вырастить къяр, огурцы, высаживая их в горшках и в деревянных ящиках, расставленных по периметру наших владений. Зима еще не наступила, но в горах уже выпал первый снег. Насекомые спешно прячутся в своих холодных убежищах: трещинах, ямках и канавках. Кожа змеи переливается всеми цветами радуги, пока та лениво заползает под валун. Воронье карканье эхом прокатывается по склонам иссиня-черных гор, вершины которых время от времени окутываются вспышками небесного пламени. Я швыряю в ворон камешком — после захода солнца эти птицы поднимают ужасный шум. Я скучаю по Grand-mere и ее призракам. Уж она-то разобралась бы и в этой ранней зиме, и в заблудившемся северном сиянии. Я смахиваю с валуна снег и усаживаюсь на него, чтобы полюбоваться разворачивающимся над головой волшебством. Обычно на меня не действуют перепады температур, но сейчас по спине пробегает холодок.
Звук скрипящего под сапогами снега.
— Кир! — Я вскакиваю на ноги и бегу к калитке, стараясь не поскользнуться. Но там никого нет, только тени валунов и гор да пляшущие в небе языки холодного пламени.
Я поворачиваю назад, зажмуриваюсь и, ради своего ребенка, стараюсь успокоиться.
Металлический лязг засова на калитке заставляет меня испуганно распахнуть глаза. Я не слышала стука копыт лошади Кира, не слышала скрипа его седла, когда он спешивался, не слышала звуков его приближающихся шагов.
— Кир? — Мой голос тонет в какофонии небесного оркестра над головой. Вспышка света на мгновение заливает призрачным сиянием его силуэт за калиткой. А позади него громоздятся руины мира, бесконечно печального в своем одиночестве.
