Стая пронзительно кричащих павлинов последовала за ней вниз по склону клеверного холма, легонько щекоча клювами ее пятки, раздувая и заставляя колыхаться великолепный плюмаж, словно сопровождая паву. Ее руки гладили их по переливающимися всеми цветами радуги головам, ее пальцы пробегали по кончикам их мягких перьев и почесывали их маслянистые подкрылья.
Она прошествовала через двор с русалками и наядами, где шестьдесят девять статуй извергали воду изо ртов, сосков и других частей тела. Она остановилась и отступила на шаг, чтобы полюбоваться les grands jets d'eau, великолепными фонтанами, мавританскими элементами в стиле модерн, вновь входившего в моду. «Пришло время перемен, — сказала она себе, — приглашение снова мечтать».
Женщина с глазами цвета индиго приблизилась к своему особняку, дару своего первого серьезного покровителя, живому сокровищу, которое сверкало великолепием, искрилось в лунном свете, обещая невозможное.
Замок высился на берегу давным-давно высохшего моря, богатого природными минералами, известняком и питательными водорослями, от которых укреплялись и развивались кости лошадей. Благоухающие заросли лавандина, гибрида лаванды, сбрасывали пурпурные лепестки на окрестные холмы. По вечерам сотни африканских циветт выбирались из хитросплетений подземных ходов и туннелей, отчего холмы покрывались одеялом пятнистого меха.
В сопровождении президентского конвоя она поднялась по вырубленной в известняке лестнице на обширную террасу, которая вела на первый этаж замка с замысловатым фасадом в стиле Людовика XIII, построенного из кирпича и камня и насчитывающего двадцать пять спален.
Из окна над головой выпорхнула роза, затанцевала, задрожала на слабом ветру, и ее розовые лепестки засияли в лазурной синеве неба. Стебель ее затрепетал, и с негромким стуком цветок приземлился на поля ее соломенной шляпки. Она подняла глаза к окну спальни на втором этаже, главному будуару замка, некогда бывшему свидетелем ее сделок и деловой хватки. Теперь будуар стал сценой тайных встреч ее дочери Франсуазы с лучшими и худшими из мужчин.
В то самое мгновение в будуаре дочь знакомила ее внучку Симону с восхитительным миром женщин рода д'Оноре.
Персидский шах, Музаффар Эд-дин, откинулся на высокую спинку своего кресла. У его ноги стоял скипетр, украшенный красным самоцветом. Накидка его была сплошь увешана медалями, талию охватывал пояс, усеянный сапфирами, изумрудами и рубинами. Он глубоко затягивался дымом из привезенного с собой кальяна. Плюмаж на его шляпе подрагивал в такт выдыхаемому дыму. Кончик носа касался длинных усов, подкрученных вверх, когда он обращался к Мирзе Махмуд-хану, своему министру двора.
