Ее грудь и руки, казалось, до сих пор болели от жесткой хватки Лорана, а в ушах, словно зацикленные на повтор, звучали безжалостные приказы Грея: вспоминай, вспоминай. О, она не зря не хотела вспоминать – теперь она это понимала. Ей нельзя было, конечно, так расклеиваться на их глазах, но они не имели никакого права. Никакого права так с ней поступать у них не было, ведь у ее сознания была чертовски веская причина заблокировать эти ужасные воспоминания.
Она вспомнила, как вернулась тогда в Семь миров, чтобы узнать нелепые, ошеломляющие новости. Ее возлюбленный был помолвлен и счастлив, а она даже не могла стать модератором. Это было запрещено на пять лет, как и работа в СБ, как и любая, абсолютно любая приличная работа. Она стала официанткой. Наверное, единственной за всю историю миров официанткой, которая ходила в Пятый. Единственной, кому было запрещено все на свете, включая использование самых элементарных способностей.
Она держалась недели четыре, работала на автомате, пыталась разговаривать с людьми о том - о сем, но потом про нее начали шептаться. Все замолкали, когда она заходила в комнату отдыха, а еще на нее пялились клиенты в кафе. А потом однажды она столкнулась нос к носу с бывшей коллегой, и та вздрогнула так, словно увидела привидение. И жить расхотелось совсем. В мирах не было ничего, ради чего она хотела бы задержаться. А уж нелепое существование в восьмом…
Она ненавидела себя за непрекращающуюся влюбленность в Яльсикара, за невозможность найти иной смысл жизни или хотя бы перестать рисовать его лицо. За неуклюжесть, за глупый поступок, обрекший ее на изгнание и поражение в правах, за все, чем она была. Когда Ашка поняла, что все совершенствование личности на курсах – просто иллюзия, а терпеть себя какой есть она не может ни минуты – пришло ясное решение, что делать. И сомнений не возникало.
Сделать это пришлось дважды. Первый прыжок был страшнее второго – с той самой скалы, где ее арестовали, с площадки торгового центра. Еще до того, как ее тело рухнуло на землю, она очнулась в восьмом. А потом, даже толком не проснувшись, она прямо посреди ночи вышла на балкон и прыгнула со своего одиннадцатого этажа в темноту. На этот раз было очень больно, это даже ошеломило. Но совсем недолго – она не успела додумать мысль, что будет, если она очнется в больнице.
И больше Ашка уже ничего не помнила. Она стала другим человеком на время, которое провела в полисе. Пока Грей не заставил ее вспомнить, как она сама себя убила и поместила в странную тюрьму с вечно серым пасмурным небом, сырым асфальтом и однообразным ландшафтом. И двумя сумасшедшими, которые возомнили, что лучшее нее знают, что ей надо помнить, а что - нет. Зачем ей это помнить? Зачем ей помнить все те глупости, которые она натворила, превратив свою полную, счастливую жизнь в фарс с нелепым и страшным финалом? Зачем ей надо знать, какая она идиотка?
