как класс.
После ее ухода он открыл коробку с кормом и высыпал на треснувшую тарелку. Мирт ел медленно, свесив голову набок, предпочитая жевать левой стороной. Еда издавала неприятный запах. Он не выветрился даже до десяти тридцати, когда Пол Проди просунул голову в офис. Проди скривился.
— Чудненько тут у вас.
Кэффри встал из-за стола и чуть приоткрыл окно. В комнату ворвался холодный волглый воздух, а с ним запахи пива и еды на вынос. В магазинчике напротив горели в витрине праздничные лампочки. Рождество, по заведенному обычаю, начиналось уже в ноябре.
— Ну? — Кэффри тяжело опустился на стул, руки упали как плети. Он уже выдохся. — Чем порадуете?
— Только что говорил с пресс-центром. — Проди вошел в офис и сел. Мирт лежал на полу, положив морду на лапы: переваривал еду. Он приподнял голову и поглядел на вошедшего затуманенным взором, без всякого интереса. Даже Проди обнаруживал признаки усталости. Пиджак помялся, галстук распущен, такое впечатление, будто он пару часов провалялся дома на кушетке, смотря по телику мыльную оперу. — Все общенациональные и местные телеканалы показали жилье Брэдли. С отчетливо различимым номером дома и надписью «Викарий». Информационные агентства ищут дополнительные подробности, а пока ограничиваются фразой «дом Брэдли в Оукхилле». Без уточнения. Улица не упоминается. И о зубе ни слова. Нигде.
— Значит, это его рук дело.
— Похоже, что так.
— Это хорошо.
— Хорошо? — Проди смерил его взглядом.
— Да. Это означает, что ему хорошо знаком район Оукхилл. И шоссе А37. Разве это не прекрасно? — Кэффри положил руки на стол.
— Я бы не сказал. Да, уже что-то, но «прекрасно»? Мы ведь понимали, что он знаком с этим районом. Так что это добавляет к нашим знаниям? Ну, знаком ему дом, мимо которого каждый сукин сын проезжает по дороге на работу.
Они поглядывали на висевшую на стене карту, испещренную булавками с цветными головками. Розовые имели для Кэффри особый смысл: ими помечены места, где точно бывал Скиталец. Здесь просматривалась некая закономерность: длинная линия, тянущаяся от Шептон Моллет, где он жил когда-то. А вот с черными булавками непонятки. Всего их шесть: три там, где угонщик совершал нападения, и еще три в местах, косвенно с ним связанными, — дом викария в Оукхилле, где он оставил в пироге молочный зуб, зона вокруг Тетбери, где короткое время стоял «ярис» Брэдли, и дорога в Уилтшире, где была брошена машина.
— Неподалеку от места, где он бросил машину, есть станция, — сказал Кэффри, разглядывая карту. — Вот, тут проходит железнодорожная ветка.
