В 1901 году г. министром-шефом был возложен на меня розыск в десяти южных губерниях, и в данном мне по этому предмету ордере, за № 4328, в конце было выражено, что «во всем остальном он полагается на мою многолетнюю опытность».
Сверх того, в разное время на меня возлагались производства, выходившие из ряда обыкновенных по своему содержанию, из других жандармских управлений, где они возникли.
Во время пребывания в 1885 и 1896 годах их императорских величеств в г. Киеве, руководительства в области внутреннего наблюдения и розыска, входивших в необходимость для обеспечения надлежащего надзора и порядка в дни пребывания высочайших особ в г. Киеве, всецело возлагались непосредственно на меня, как то и было выражено в распоряжениях министра-шефа, переданных мне в письмах г. директора департамента полиции.
Не позволяю себе более утруждать внимание вашего превосходительства изложением всех понесенных мною трудов и занятий по должности начальника управления за 30-тилетний период времени, но считаю долгом доложить, что отчасти масса упавшей на меня работы может быть определена и громадным количеством хранящихся в архиве управления собственноручно написанных мною бумаг.
В общем, служба моя по корпусу жандармов отмечена в особых на мое имя предписаниях, письмах, телеграммах и приказах по корпусу, каковые я имел честь представить вашему превосходительству для прочтения.
Не считая себя в праве лично судить о моей деятельности и результатах таковой, могу одно, со спокойной совестью за правоту и точность своих слов, доложить, что все обязанности, лежавшие на мне, я, по глубокому убеждению моему, всегда нес с беззаветною преданностью государю императору и отечеству, не щадя своей жизни и здоровья. Высокое же внимание высшего моего начальства в лице министров-шефов, и, благодаря тому, благоволения и награды, коими я всемилостивейше был удостоен, были для меня великим стимулом при тяжких трудах и опасностях, среди которых шла служба моя, а особенно в г. Киеве, к несчастью, издавна сделавшемся центром всяческих революционных кружков и преступных сообществ и замыслов. С таким стимулом, конечно, я почел бы себя в высшей мере счастливым не только по-прежнему трудиться, но и погибнуть на своем скромном посту. Но к глубокому прискорбью моему, под бременем постоянных буквально непрерывных и днем и ночью трудов, мое здоровье, а особенно нервная система, пошатнулись и пришли в расстройство, в такое состояние, при котором я уже не чувствую для себя возможным исполнять лежащие на мне обязанности с теми энергией, настойчивостью и упорством, кои безусловно необходимы в нашей исключительной службе, которой я отдал лучшие годы моей жизни, сослужив службу беззаветно-преданно.
