Ее бабушка стояла по другу сторону школьного двора, перед группой старшеклассников. Она преподавала в этой школе русский язык и литературу, руководила девятым классом. Перед линейкой она подвела внучку к взрослой тучной женщине с фиолетовыми волосами и сказала: «Это твоя учительница, Валентина Львовна. Ты должна стоять здесь, а потом Валентина Львовна отведет тебя в класс». «Вы уж присмотрите за ней, пожалуйста», — шепнула она женщине, а потом развернулась и двинулась к своим подопечным.
Фаина Иосифовна никогда не баловала Фриду лаской. Она была строгим педагогом и строгой бабушкой. Она требовала от внучки прилежания, послушания, собранности, следила за тем, чтобы та правильно питалась и была опрятно одета. Но она не позволяла себе проявлений нежности, как опытный педагог не позволяет себе проявлений слабости. Фрида очень скучала по теплу и нежности материнских прикосновений, по чувству защищенности, которое ей давала мамина близость.
Начальная школа стала для нее кошмаром с той самой первой линейки. Когда десятиклассники подошли к малышам, чтобы взять их за руки и отвести в школу, Фрида окончательно растерялась и забилась в угол. В итоге в здание она вошла одна, замыкая колонну одноклассников. Так рядом с ее внутренним одиночеством поселилось чувство отверженности. «Я совсем не такая, как они», — думала Фрида, сжимая в руке хрупкие стебли гвоздик, которые ей так и не довелось вручить никому из десятиклассников. Глядя на движущуюся впереди толпу, она думала, что все эти люди, большие и маленькие, будто бы давно знакомы друг с другом, и лишь она среди них чужая.
Один из стеблей, зажатых в ее руке, сломался во время торжественной суеты, цветок беспомощно свесил алую голову. Фриде так жалко стало эти никому не нужные цветы, которые словно готовились к торжеству, распушив яркие лепестки и горделиво вытянувшись на тонких ножках, а теперь выглядели растерянными и поникшими. Ей так жалко стало сломанную гвоздику и себя.
Со временем чувство собственной обособленности так и не исчезло. Ей казалось, что от шебутных одноклассников исходит угроза, они были активными и задиристыми. На переменах Фрида отсиживалась в укромных местах, чтобы ее случайно не увлекли в хаотичную суету, в которой она не могла угадать ни логики, ни закономерности. Она оставалась одна, вглядываясь в свой второй мир. Он по-прежнему был пустым и мертвым, но зато его территория безраздельно принадлежала ей. В нем она чувствовала себя не счастливей, но спокойней.
