Несколько мгновений он стоял, ощущая свое унижение и позор. Она издевалась над ним! Дразнила его! Не потрудилась даже сотворить заклятья, оберегающие от чужого взгляда... Хотела, чтоб он все видел! Рыжая потаскуха, змея, развратная гиена! Предпочла ему - ему! - безродного бродягу, головореза, провонявшего потом и мочой! Разбойника-киммерийца, тупоголового смрадного недоумка! Северную крысу, чей век недолог, а мозги находятся в брюхе!
Потаскуха! Дочь осла и свиньи! Зеленоглазая ведьма!
И все-таки он чувствовал, что жаждет обладать ею. Жаждет как никогда! Еще сильней, чем прежде!
Маг снова простер руки над алтарем. Теперь в его блестящей поверхности отразились морские льды, высокий скалистый берег, заметенный снегом, подтаявшие сугробы у бревенчатых стен, грубые строения в периметре высокого частокола, дым, валивший из труб, три большие ладьи с драконьими носами, заботливо упрятанные под навес, ворота, у которых несла охрану кучка рыжих воинов в мехах и бронзовых шлемах. Городище Эйрима, вождя западных ванов... Если не всех, кто обитает на западе, так по крайней мере половины... Ваниры, племя драчливое и злое, не любили подчиняться, и потому народ их не признавал единой власти, но делился на множество разбойных дружин, промышлявших на юге и востоке. Те, кто обитали у моря, ходили за добычей на кораблях, и Эйрим был одним из самых храбрых и удачливых вождей.
Стигиец оглядел его корабли, воинов с большими секирами и покрытое льдом море, недовольно нахмурил кустистые брови и взмахом руки стер видение. Затем он принялся кружить по огромному мрачному залу, о чем-то сосредоточенно размышляя; он то шагал от стола к распахнутому окну, то беспокойно метался вдоль холодных стен, иногда касаясь рукой осклизлого, покрытого инеем камня. Наконец он решительно направился к дверям, открыл их и громким голосом велел явиться старшинам своей стражи. Их было трое, и каждый начальствовал над полусотней воинов.
Старшины не задержались; чувствовали, что господин гневен, и не хотели раздражать его еще более. Все трое были ванирами-изгоями - как и прочие охранники, наказанные своими кланами за преступления и особую жестокость. Торкол, самый молодой, с длинными висячими усами, убил отца и двух старших братьев, желая овладеть наследством - дряхлым кораблем и усадьбой с не менее дряхлыми строениями. Фингаст и Сигворд были постарше: первый из них резал и жег соседей, пока те кучей не навалились на него, заставив убраться из восточных лесов Ванахейма на побережье; второй взбунтовался в походе против военного вождя, но проиграл схватку и был вынужден служить стигийскому чародею - никто из северных князей не дал бы ему теперь места у очага, не доверил бы корабль с воинами. Впрочем, стигийца эти люди вполне устраивали; каждый являлся опытным бойцом и каждый трепетал перед хозяином. В его руках они были подобны трем матерым волкам, предводителям серой безжалостной стаи убийц.
