Я и оглянуться толком не успела, как пробило два часа ночи. Менее чем через двенадцать часов наш самолет взмоет в воздух. Закончив собирать веши, я приготовилась отойти ко сну. Только я налепила на глаза два влажных чайных пакетика, как в дверях моей спальни возникла Эмма. Выглядела она встревоженной.
— Эли, это Дэвид, — сказала она. — Говорит, у него что-то очень срочное.
— Передай, что я перезвоню ему, когда вернусь, — жестко сказала я, даже не удосужившись разлепить глаза.
— Эли, ты не поняла, — со вздохом промолвила Эмма. — Дэвид здесь, в нашей квартире.
Не успела я оправиться от изумления и хоть немного привести себя в порядок, как вероломная подруга впустила его в мою опочивальню. И вот Дэвид Уитворт, бледный и изящный, остановился у меня в ногах с огромным букетом белых роз. Сердце мое екнуло. Эмма ужом выскользнула из спальни.
— Эли… — прохрипело бледнолицее видение. — Эли, ты проснулась?
— Теперь — да! — процедила я, убирая с глаз ненужные уже пакетики и швыряя их в пепельницу. — Зачем ты заявился?
— Я хочу поговорить с тобой, — униженно промолвил Дэвид.
— О чем?
— О нас.
— Никаких «нас», Дэвид, больше нет и в помине, — свирепо заявила я. — Есть только ты с Лайзой Браун и я со своим новым возлюбленным.
— Да, про вас я наслышан, — признался Дэвид. — Лорна, девушка Фреда, сказала, что ты ей все уши про него прожужжала.
— Ничего подобного, — возразила я. — Я просто отвечала на ее назойливые расспросы.
— По ее словам, он большая шишка в Восточной Европе. Вроде дипломата, да? Где, хотел бы я знать, ты знакомишься с такими парнями?
— Ну уж, конечно, не в «Ротонде», — съязвила я. — Там приличных людей днем с огнем не сыщешь.
— И долго это у вас продолжается? — с непритворным гневом спросил Дэвид.
— Если бы тугоухая подружка Фреда слушала меня внимательно, — запальчиво ответила я, — то сказала бы, что он никакой не дипломат, а глава крупнейшего восточноевропейского филиала фирмы по продаже компьютеров. А продолжается это с того самого дня, как я узнала, что ты снова встречаешься с Лайзой Браун. Так что если ты не возражаешь, то это теперь — мое личное дело. Или, по-твоему, я должна уйти в монастырь и там дожидаться, не соблаговолишь ли ты снова обратить на меня внимание?
