– Напротив. Я хочу знать о тебе как можно больше. В мире так мало охотников на вампиров, несомненно, у нас должно быть что-то общее.
Эстес бросает на меня взгляд исподлобья, пытаясь понять, не смеюсь ли я над ним. После продолжительной паузы он тянется в карман своего пальто и достает пачку Роли>[7] без фильтра.
– Не против, если я закурю?
Я поднимаю бровь, слегка удивившись.
– Весьма необычный бренд для человека твоего возраста.
Эстес издает звук, отдаленно напоминающий смех, и берет сигарету губами.
– Привычка – вторая натура. Это то, что мы курили в сумасшедшем доме.
– Ты был в психушке?
– Ага, – вздыхает он, поджигая сигарету хромированной зажигалкой Зиппо, которую вытащил из другого кармана. – Целых шестнадцать лет. Хотя из них я помню всего шесть. – Он делает глубокую затяжку и выдыхает дым из носа.
– Итак... откуда ты хочешь, чтобы я начал?
– Как насчет того, чтобы с самого начала? Обычно с этого и начинается большинство историй.
Глава 4
– Я был зачат в Вудстоке. По крайней мере, так, я помню, мне говорила мама. Мои воспоминания об отце и матери перепутаны с тем, что я потом узнал про них. Поэтому я никогда не мог быть стопроцентно уверен, что то, что я помню, случилось со мной на самом деле, или же я просто где-то позже об этом прочитал.
Несмотря на то, как это может прозвучать, мои родители не были укуренными хиппи, жившими в коммуне в северной части штата Нью-Йорк, делавшими свечи из пчелиного воска и глиняные горшки.
Мой отец, Фрэнк Эстес, был концертным промоутером и продюсером звукозаписи, который начал с продажи билетов в ночные клубы Западного побережья. Моя мать была на 10 лет моложе и познакомилась с отцом, когда работала танцовщицей в старом Whisky-A-Go-Go>[8].
Как я уже говорил, я помню о родителях не так много. Когда я пытаюсь представить себе их лица, черты отдаляются и расплываются, как будто смотришь на них через неправильную сторону бинокля. Я знаю, что мой отец был высоким, носил бороду и усы, а мама была молодой и симпатичной, со светлыми волосами до талии. Что из этого настоящие воспоминания, а что пришло из фотоальбомов, которые мне показывали доктора, я с уверенностью сказать не могу.
Как бы там ни было, мой отец был скорее хипстером, чем хиппи. Он мог накуриваться и торчать вместе с музыкантами, но собирался делать деньги, а не менять мир. У него было чутье на талант и тенденции, он получил свой первый большой шанс, продав серию туров одной из групп Британского нашествия.
