— Мы — центр Европы! Мы её защита против орд русских азиатов-захватчиков. Перекрёсток торговых путей.
— Вы не центр Европы, а её помойка. Как, например, и Болгария. Кстати, вы самая сладкая парочка для примера дружбы народов. Болгарию русские освободили от пятивекового турецкого ига, а она в благодарность за это два раза воевала вместе с Германией против России и потом только тем и занималась, что предавала русских. Самые подходящие для вас друзья, только беда, что нищие, как и вы.
Подпоручник разложил в руке веером стопку бумажек:
— Если преступник не поддается вербальному воздействию, его бьют неоспоримыми фактами... Вот все свидетельства, что ты не Иван Иванов, а Станек Лешинский.
— Поэт и публицист может взять псевдоним, — пожал плечами преступник и тут же поморщился от боли.
— Поэт может, но русский не может стать журналистом. Русский у нас имеет право закончить только три класса начальной школы.
— А самообразование?
— Ты имеешь в виду подпольные школы для русских? Мы рано или поздно пересажаем всех криминальных учителей и репетиторов, которые обучают русскому детей, будущих террористов.
Стенографистка неслышно подошла к офицеру:
— Вот копия его диплома из Мозырского университета.
— Ну, что теперь скажешь?
— На дипломах не размещают фотографий, — возразил террорист.
— А вот распечатка фото выпуска вашего факультета. Фамилия, имя, отчество и дата выпуска подозрительно совпадают. Здесь ты ещё не Иванов, а Лещинский. Так когда тебя завербовала Москва?
— Я не шпион и не террорист.
— Пани секретарка, дайте его последнюю статью.
Стенографистка принесла листок.
— Прочитайте вслух, — приказал подпоручник хоронжему.
— У меня просто язык не поворачивается читать, курвы мачь.
— Читай, это приказ!
* * *
«Во вбитой в умы «тутэйших» тюрьмой и наганом энкавэдиста белорусской мифологии одной из коренных заповедей говорится о «памярковном белорусе», то есть о безобидном человечке, готовом стерпеть все унижения. Но восстания крестьян и поднепровских казаков Могилёва и Гомеля, погромы и поджоги польских усадьб в прошлом опровергает это утверждение.
Что же касается советского белоруса, он мало чем отличался когда-то от россиянина из центральных областей России, потому что их предки произошли от всё тех же кривичей. Лишь иногда в быту проскальзывал душок русофобии — белорус трудолюбивый, а россиянин ленивый. Разве что в пьянстве друг друга не обвиняли, потому что пьют там и там одинаково. Хотя и утверждали, что пить самогонку белорусов научили русские.
