Вот что самое существенное – вы должны быть самими собой. Никому не позволяйте себя отвлечь – никаким писаниям, никаким священникам, никаким политикам. Не отвлекайтесь. Придерживайтесь одного: я должен быть самим собой.
Не будьте упрямыми, не беспокойтесь о том, что несущественно. Если правило предписывает держаться левой стороны, следуйте ему, это несущественная вещь. Держитесь вы левой стороны или правой, не имеет значения, это необходимо лишь для удобства дорожного движения. В Индии мы держимся левой стороны из-за британцев, потому что у них была идея держаться левой стороны; американцы держатся правой. И то и другое хорошо – с этим не связано ничего существенного. Но одно несомненно: что движение транспорта нужно регулировать и что необходимо выбрать либо левую, либо правую сторону – движение транспорта нельзя оставлять в хаосе.
Это несущественные вещи. Не устраивайте из-за них борьбу, это совершенно бесполезная трата энергии. Но в том, что касается существенного, никогда не следует идти на компромисс.
В Дезидератах сказано: «Без уступки, без какого-либо компромисса, оставайтесь собой». Это не означает, что вы должны непрерывно сражаться. Это просто означает, что если вы бдительны, осознанны, осторожны, вы можете сберечь свое существо от загрязнения окружающими.
Каждый похож на хищника, старающегося завладеть вами, – даже те, кто говорит, что любит вас; их любовь – также лишь уловка эго. Они любят вас, чтобы властвовать над вами. Муж любит жену, чтобы превратить ее почти в вещь, в предмет потребления. Жена любит мужа лишь для того, чтобы доминировать над ним, использовать его в своих интересах. Вся эта любовь, все эти взаимоотношения… Родители любят своих детей, если дети следуют идеям родителей. Они любят своих детей, если те послушны; если же они непослушны, вся любовь исчезает – вместо того чтобы любить, они начинают ненавидеть.
Как раз на днях одна саньясинка рассказала мне: «Слушая Дезидераты, я прихожу в замешательство относительно того, как поступить. Я два года не виделась со своей матерью, поскольку она настаивает на том, что я должна приехать к ней не как саньясинка. Я не могу приехать в оранжевом и с новым именем». Поэтому она в смятении: «Что делать? Существенно это или несущественно? Должна ли я идти на компромисс?»
Если думать только об одежде, то это будет выглядеть несущественно: зачем без необходимости причинять матери боль? Можно ходить в белом, можно ходить в одежде любого другого цвета: одежда – это всего лишь одежда. Но суть не в этом: мать пытается тебя контролировать. Дело не в одежде – зачем ей быть против оранжевого? Если ты ходишь в голубом, она не против, если ты ходишь в зеленом, она не против, если ты ходишь в белом, она не против. Почему она должна беспокоиться об оранжевом? Что не так с оранжевым? Разве твоя мать – бык? С какой стати она беспокоится об оранжевом? Оранжевый – это один из цветов! Если все другие цвета приемлемы, а оранжевый неприемлем, то это не вопрос цветов или одежды; вопрос глубже. Она настаивает на том, что ты должна ее слушаться. А этой саньясинке тридцать два года, она не маленькая девочка. Но желание контролировать… «В противном случае, – говорит мать, – я не желаю тебя видеть». Что это за любовь? Она настаивает: «Ты должна быть такой, какой я хочу».
