– Разумеется, – говорит он Джону Смиту. – Давайте послушаем. Королев – это крупная рыба. Знаменитость…
Эд замечает некий скепсис, видно специально для него тенью скользнувший по лицу Стэна. Но счастливого человека не заботят чужие тени.
– …яркая персона, – продолжает он. – Мне случилось сидеть практически рядом с ним на обеде, который город и музей дали в его честь в прошлом году. Господи, он пожертвовал картин на семьдесят миллионов долларов, и, наверное, половина из них висели тогда в банкетном зале! Какое зрелище… вся эта русская живопись по стенам… Кандинский, Малевич… э-э-э…
Он больше не может вспомнить фамилий.
– Ларионов был, – говорит Джон Смит, – Гончарова, Шагал, Пиросманишвили и…
Эд корчит гримасу.
– Пиро… кто?
– Ну это такой русский Анри Руссо, – поясняет Джон Смит. – Умер в 1918 году.
:::::: Господи, Пирокакегошвили?:::::: Эд решает не фокусироваться на деталях.
– В общем, они стоят минимум семьдесят миллионов долларов, и это по скромным оценкам. Нет, Королев – отличная тема. Но мы не так давно давали о нем большой материал. Вы в каком ракурсе хотите?
По лицу Стэна, замершего за спиной Джона Смита, уже проползают туча за тучей.
– Что ж, сэр, прежде всего, эти Кандинские и Малевичи – фальшивые.
Эд склоняет голову набок и задирает бровь так высоко, что глаз кажется огромным – с дверную ручку, а вторую бровь так жмет книзу, что глаз под ней полностью закрывается, и говорит:
– Эти Кандинские и Малевичи фальшивые.
Без знака вопроса.
– А под «фальшивыми» вы имеете в виду подделки.
И снова без вопроса. Но в его лице читался молчаливый и неуверенный вопрос: «Вы сейчас правда сказали то, что мне послышалось?»
– Да, сэр, – подтверждает Джон Смит. – У меня такие сведения.
Эд склоняет голову еще сильнее и повторяет дурашливо-небрежным тоном:
– Все… фальшивые.
И опять без вопросительного знака. Выгнутые брови Эда спрашивали куда выразительнее любых слов: «Что ты куришь, парень? Ты всерьез рассчитываешь, что кто-то на это поведется?»
Вслух же он говорит:
– И я полагаю, Королев это знал, когда передал их музею.
Без вопросительного знака – в этот раз в голосе уже неприкрытая насмешка.
– Сэр, это он и заплатил за подделку.
Эд безмолвствует.:::::: Что с парнишкой? Ведь это не то, что называется дотошным репортером. Это скорее шестиклассник-переросток, что постоянно тянет руку, умирает – хочет показать учителю, какой умный.::::::
– И, сэр, – продолжает Джон Смит, – два Ларионовых, я знаю, тоже подделки.
