Между тем время уже поджимало, пора было ехать на вокзал. Фурман продолжал злиться, но его настроения никто не разделял – наоборот, все бурно радовались тому, что «мент» не догадался обыскать сумки в прихожей и «боеприпасы» уцелели. А то, что они по пьяной глупости могли разбить кому-то голову, их ничуть не волновало!..
В метро и потом в электричке Фурман угрюмо молчал, и праведное «взрослое» негодование в очередной раз боролось в нем со стыдом предательства своих сверстников. Соня посматривала на него с хмурой опаской. Уже дойдя до калитки никитинского участка, он наконец решился и попросил беззаботно рвущегося вперед Наппу уделить ему минутку. Напомнив, что Виталий Генрихович считается руководителем клуба и, значит, в какой-то мере несет моральную ответственность за всех остальных, Фурман коротко рассказал ему о происшествии и предупредил о наличии «припасов». Наппу растерянно покривился, поблагодарил, сказал, что подумает над всем этим, но предпринимать ничего не стал. Да и что он мог сделать? Ребята под предводительством Дубровского вскоре развели на участке костерок и стали жарить на прутиках привезенный хлеб, а расстроенному Фурману пришлось принять участие в спортивно-интеллектуальной олимпиаде, в которой дети Никитиных на равных соревновались со взрослыми гостями.
Бóльшую часть логико-математических загадок и задачек на сообразительность он безнадежно провалил, в силовых упражнениях победила парочка неизвестно как оказавшихся здесь моряков Тихоокеанского флота, но в беге по пересеченной местности вокруг участка Фурман с холодным отчаянием задумал оказать все возможное сопротивление окружающему миру. После ознакомительной пробежки по маршруту он даже решил снять свои мягкие городские полуботинки и бежать босиком. Он был молчаливо сосредоточен на предстоящем испытании, и никто из весело бахвалившихся соперников, по-видимому, не воспринял его всерьез. Основными претендентами на победу считались моряки и один из старших сыновей Никитиных.
Участники забега стартовали друг за другом с десятисекундным интервалом. Рванувшись с места из низкой стойки (на самом деле это было лишнее), Фурман сразу поскользнулся и чуть не упал, но задержка только прибавила ему «спортивной злости». Босые ступни глухо шлепали по холодной сырой земле и тут же уносились в полет. Некоторое время справа и слева мелькали растерянно застывшие подробности, а потом в фокусе его хищного внимания осталась только скачущая впереди фигурка, и бег слился с острым, ликующим чувством счастья…
