— Ты в безопасности, — пробормотал он. — Я сражался за тебя, я возвратил тебя и никому на отдам. Они не посмеют и прикоснуться к тебе.
— О, Норман, — Тэнси потупилась, — я знаю, каким ты был смелым и хитроумным. Мне известно, чем ты рисковал и чем пожертвовал ради меня. Ведь ты всего за неделю сумел отказаться от здравомыслия и стойко вынес гнусные мысли той женщины. Ты победил Ивлин Соутелл и миссис Ганнисон в честном бою, играя по их правилам. Но миссис Карр… — ее руки задрожали. — О, Норман, она позволила тебе победить их. Она хотела напугать их и использовала для устрашения тебя. Но теперь она сама вступает в игру.
— Нет, Тэнси, нет, — твердил Норман, силясь придумать какой-нибудь довод в поддержку своего заявления.
— Бедняжка, ты так устал, — проговорила она; в голосе ее послышались заботливые нотки. — Я приготовлю тебе коктейль.
У него сложилось впечатление, что она отсутствовала лишь какие-то секунды: он успел только потереть глаза, моргнуть и помотать головой.
— Пойду переоденусь, — сказала Тэнси, оглядывая свой помятый и кое-где порванный костюм, — а потом мы поговорим.
Норман залпом выпил коктейль, налил себе еще. Но, похоже, алкоголь бессилен был поднять его настроение. Посидев, Норман встал и, пошатываясь, побрел в спальню.
Тэнси надела белое шерстяное платье, которое ему нравилось больше других и которое она в последнее время почему-то избегала носить. Помнится, она сказала, что платье сделалось ей мало. Однако сейчас она, как видно, решила показать ему, что ее тело не утратило девичьей стройности.
— Я как будто переехала в новый дом, — с улыбкой проговорила она. — Или возвратилась в старый после долгой отлучки. Никак не привыкну.
Лишь теперь Норман заметил, что в ее движениях проскальзывает неуверенность, словно она впервые поднялась с постели после тяжелой болезни.
Она расчесала волосы, и те волной ниспадали ей на плечи; босые ноги придавали ей вид маленькой девочки. Даже в своем нынешнем, поистине кошмарном, состоянии Норман нашел ее чрезвычайно привлекательной.
Он смешал ей коктейль. Она пригубила и отставила стакан.
— Нет, Норман, — сказала она, — нам нужно поговорить. Мне многим надо с тобой поделиться, а времени у нас, быть может, в обрез.
Он огляделся. Взгляд его на миг задержался на двери комнаты Тэнси. Кивнув, он опустился на кровать. Ощущение того, что он грезит, накурившись опиума, представлялось ему единственной реальностью; странная хрипотца в голосе Тэнси казалась неотъемлемой принадлежностью нездорового сна.
