Осознав вдруг, что устал и что его воротит от этих формул, которые выглядели не столько смехотворными, сколько омерзительными, Норман встал. Впервые с того момента, как появился дома, он посмотрел на фигуру у окна. Она сидела лицом к задернутым шторам и раскачивалась на стуле. Ритмическое движение зачаровывало.
Внезапная, как удар, на Нормана обрушилась тоска по Тэнси, по ее жестам, интонациям, причудам — всему, что делает человека настоящим, близким и любимым. Присутствие же в доме ледяной статуи, злобной карикатуры на Тэнси лишь усиливало тоску. Что он, черт возьми, за мужчина, если морочит себе голову оккультными формулами, тогда как… «Душа уязвима», говорила Тэнси; «служанки Ганнисонов порой рассказывают странные вещи…» Ему следует отправиться к Ганнисонам и потребовать ответа у Хульды!
Собрав волю в кулак, Норман подавил гнев. Поступив так;, он лишь окончательно все разрушит. Разве можно применять физическую силу против того, у кого в заложниках психика, то бишь самая суть любимого тобой человека? Нет, он уже прошел через это и наметил образ действий. Он должен победить ведьм их собственным оружием. Отвратительные колдовские формулы — его единственная надежда. Тут Норман совершил привычную ошибку: посмотрел в лицо Тэнси. Поежившись, он переместился так, чтобы стоять спиной к качающемуся стулу.
Ему было не по себе, по телу распространялся какой-то зуд — словом, о продолжении работы не могло быть и речи.
Неожиданно он спросил:
— Почему, по-твоему, все вдруг так переменилось к худшему?
— Потому что было нарушено Равновесие, — откликнулся механический голос. Судя по скрипу стула, фигура все раскачивалась.
— Как? — он начал было поворачивать голову на скрип, но вовремя одумался.
— Когда я отреклась от магии.
— Но почему они возжелали нашей смерти?
— Потому что своим отречением я нарушила Равновесие.
— Да, но как ты объяснишь столь резкий переход от пустяковых уколов и подначек к покушению на жизнь?
Скрип прекратился. Иного ответа не последовало. Впрочем, сказал себе Норман, он знает ответ. То существо у него за спиной верило в колдовство; война же колдунов или ведьм между собой очень похожа на «окопную войну» или на осаду крепости. Железобетон и броня отражают пули и снаряды, а защитные заклинания обезвреживают все попытки врага причинить зло. Но как только железобетон и броня исчезли, ведьма, которая отреклась от своего ремесла, оказалась на «ничейной земле»…
И потом, пока существует возможность контратак, редко кто отважится на лобовой удар. Разумнее всего выжидать, нападая лишь тогда, когда противник «подставится». К тому же в колдовской битве, как и в настоящей, наверняка берут заложников, заключают тайные соглашения и, следовательно, всячески стараются избегнуть кровопролития, если таковое не неизбежно.
