по-прежнему находились в заточении, а Леррус и Масиа
[8] в ссылке. На улицах царило спокойствие. Со стен свисали размытые дождем листовки. Леппринсе появился в конторе к концу дня, прошел в кабинет Кортабаньеса, и они проговорили там полчаса. Затем Кортабаньес вызвал меня к себе, познакомил с Леппринсе и поинтересовался, не занят ли я вечером. Я ответил, что не занят, и это вполне соответствовало действительности. Тогда он велел мне сопровождать француза и оказывать ему всяческие услуги, став на этот вечер «как бы его личным секретарем». Пока Кортабаньес говорил, Леппринсе сидел, скрестив пальцы рук, опустив взгляд в пол, и, улыбаясь, кивками подтверждал слова адвоката. Затем мы с Леппринсе вышли на улицу, и он подвел меня к своему двухместному «фиату» с красным кузовом, черным капотом и золотистым бампером. Он спросил, не боюсь ли я ездить в автомобиле, и я ответил, что не боюсь. Мы отправились ужинать в шикарный ресторан, где его хорошо знали. Когда мы, выйдя из ресторана, приблизились к автомобилю, Леппринсе открыл маленький сундучок, приделанный к подножке, и достал оттуда пару больших револьверов.
— Ты умеешь обращаться с оружием? — спросил он у меня.
— А это потребуется? — удивился я.
Д. И в это же время вы познакомились с Доминго Пахарито де Сото?
М. Да.
Д. Признаете ли вы, что статьи, представленные в суд и фигурирующие здесь в качестве свидетельского документа приложения № 1, написаны Пахарито де Сото?
М. Да.
Д. Лично вы общались с Доминго Пахарито де Сото?
М. Да.
Д. Постоянно?
М. Да.
Д. Принадлежал ли вышеупомянутый сеньор, по своим воззрениям, разумеется, к анархистской партии или к одной из ее группировок?
М. Нет.
Д. Вы уверены?
М. Да.
Д. Он говорил вам что-нибудь определенное о своей непричастности?
М. Нет.
Д. Почему же вы так уверены?
Таверна Пепина Матакриоса находилась в переулке, выходившем на улицу Авиньо. Мне так и не удалось запомнить его название, хотя я и сейчас мог бы с закрытыми глазами пройти туда, если он еще существует. Таверну изредка посещали заговорщики и артисты. Постоянными же ее ночными посетителями были в основном осевшие в Барселоне и одетые в униформу в соответствии со своей профессией испанские переселенцы: ночные сторожа, трамвайные кондуктора, дежурные квартальные, сторожа парков и садов, пожарники, мусорщики, швейцары, лакеи, носильщики, капельдинеры театров и кино и им подобные. Там всегда был аккордеонист, и время от времени слепая девушка пела пронзительным голосом куплеты, в которых изобиловали дифтонги: «е-у-о», «е-у-о», «у-е-а-и-о-о-о». Пепин Матакриос — невзрачный, тощий человечек с непомерно большой головой, не имевший иной растительности, кроме жестких, как витая проволока, усов, загнутых кончиками вверх, — был членом своего рода местной мафии, которая в те времена собиралась у него в таверне и действия которой он контролировал, стоя за прилавком.
