Девушка будто очнулась, когда Леон тронул ее за руку:
— Ты меня прости, Танюша, за то… прости, когда тебя несли раненую…
Таня вздрогнула и отшатнулась.
— Смотри, Леон, — тихо и взволнованно сказала она, указывая прямо перед собой. — Красный свет.
Вдали на дороге Леон увидел человека с красным фонарем, видно, регулировщика.
— Хорошо, Танечка, пусть так. Но ты знаешь, за красным дают зеленый.
— Если минует опасность, — еще тише отозвалась Таня. — А наш путь сильно разрушен тобой. Сильно, Леон.
Возразить ему было нечего.
4
Наутро Самохин явился к Жарову. Комбат ждал его. И то, что Самохин пришел без вызова, Жаров считал хорошим предзнаменованием: значит, душа горит и руки требуют дела. «Осунулся, однако, парень, — глядя на побледневшее лицо Самохина, подумал комбат, — значит, на пользу пошло. Поддержать его надо в трудную минуту». Но заговорил Жаров строго и официально:
— С чем пришел?
— Без дела сижу, товарищ капитан. Мука!
— Этим не удивишь, Самохин. А душой еще не день и не два переболеешь. Ничего просто не проходит. Хоть тебя и наказали крепко, но и простили многое. А теперь, чтобы перед людьми очиститься и веру в себя вернуть, тебе горы своротить нужно. А может, и родиться заново. Есть силы — начинай, нет — сразу скажи.
— Я все понял, товарищ капитан. Об одном прошу — не отсылайте никуда.
— Это почему? — приятно удивился Жаров.
— Тут споткнулся, тут и подымусь.
— Вот ты какой! — чуть смягчаясь, вглядывался в Самохина Жаров. И, чуть подумав, добавил: — К Румянцеву пойдешь? Взводом командовать?
Самохин оторопел. «Куда угодно, лишь бы не к Румянцеву. Куда угодно!» — подумал он.
Молчание Самохина комбат принял за отказ.
— Значит, командовать другом легко, а подчиняться ему трудно. Удивил. Очень удивил.
Леон продолжал молчать.
— Ну, что ж, — поднимаясь, твердо сказал Жаров. — Побудь пока в тылах, отдохни.
«Нет, только не это!» — пронеслась в голове мысль, а Самохин, решительно подняв голову, сказал:
— Хорошо. Посылайте к Румянцеву.
Приняв такое решение, Леон как-то вдруг успокоился. «Пусть к Румянцеву, — думал он. — Пусть так. Он перенесет и непереносимое».
Спустя минуту Самохин уже шагал в расположение роты. На небе грудились лохматые тучи, в лицо дул холодный упругий ветер. Самохин шел, чуть подавшись вперед, упрямо и решительно. Навстречу ветру. Навстречу новому. Навстречу испытаниям. А может быть, и своему счастью.
