— Осталось только боезапас дополучить, — добавил Румянцев.
— Да, боезапас, — повторил Самохин, метнув недовольный взгляд в сторону командира взвода. — Батальонные обозы в пути застряли.
— Пришли уже, — сказал Березин.
— Тогда сейчас и получим, — и командир роты тут же послал за патронами старшину Азатова.
— Задача такая: сто раз все продумай!
— Понимаю, товарищ майор.
— И действовать нужно не только дерзко, но и осмотрительно.
— Сам за всем следить буду, — повторил Самохин.
— Не только сам, все должны помнить об, этом, все!
— Первыми идем — первыми и будем.
Леон Самохин и Яков Румянцев лишь недавно окончили военное училище. В полку они с первых дней боев на Курской дуге. Дружны еще с училища и с тех пор почти неразлучны. В обоих через край бьет молодость. Только Яков скромнее и сдержаннее. Леон же любит блеснуть, покрасоваться. И часто бывает излишне самоуверенным и неосмотрительным. Вот почему Березин напоминал ему о важности трезвой оценки боевой обстановки.
— Нет, ты понимаешь, какой случай показать себя! — после ухода замполита сказал Самохин.
— Да, от нас во многом зависит успех, — согласился Яков.
Командира роты вызвали к Жарову. Самохин побаивался комбата и шел к нему с опаской: кто знает, как проявится его крутой нрав.
— На чем будете переправлять пушки? — строго спросил комбат. — На плотах? А какова их грузоподъемность?
Лейтенант замялся.
— Пушки-то потонут… — еще строже продолжал Жаров.
— Виноват, не подумал, — густо покраснел командир роты.
— А делать не думая — то же самое, что стрелять не целясь.
— Виноват…
— Плоты для вас готовы: саперы постарались, — прерывая лейтенанта, сказал Жаров. — Только это еще полдела. За всем нужен командирский догляд.
Капитан проводил ротного продолжительным взглядом. После этого долго о чем-то думал.
А Самохин, возвращаясь к себе, тоже размышлял: почему комбат так подчеркнуто строг к нему? Такое ощущение, вроде тебя высекли. И отношения эти начались не вчера, еще на Курской дуге. Помнит, вызвали к комбату. Пришел, а тот не принимает. Час ждет, два. Зовет, наконец. Только Самохин вошел — и сразу под огонь:
— Это что за безобразие! — вскочил с места Жаров.
Самохин оторопел.
А комбат, распаляясь с каждой секундой, продолжал:
— Не командир вы, а самодур. Вон отсюда, видеть не хочу!
— Това… — теряя голос, начал было Самохин.
— Вон, говорю! Слышите, вон!
Самохин мгновенно взмок, и неведомая сила вымахнула его из землянки. Еще ничего не понимая, он побрел было к себе, как его задержал ординарец Жарова: комбат приказал обождать.
