Морозный воздух обдал ее ледяной волной. Вели Ганну по улице будто вымершего села: нигде ни души. А вот и родной дом. Но что такое? Почему здесь настежь двери и окна? Изверги, что они наделали с ее сынишкой и матерью? Лучше б уж не ездить сюда и оставаться в Бердичеве. Но там страшно. День и ночь аресты, пытки, казни. Лысая гора стала красной от крови. Ганне казалось огромным счастьем, что она выбралась из того кромешного ада сюда, в деревню к матери. А вышло вон что… И крупные соленые слезы сами собой катились из глаз.
За селом начинался широченный шлях. Он не спеша взбирался на взлобок и далеко-далеко, на самом верху, сливался со снежной тучей. Еще девчонкой Ганка любила выбегать за сельскую околицу и подолгу смотреть в ту сторону, где шлях поднимался к небу. Вечернее солнце, бывало, часто опускалось там прямо на дорогу и тихо скатывалось за гору. Потом уж девушкой она бывала тут с Сабиром. Этой дорогой они уезжали в Уфу. И сладко и горько. Только сейчас не до воспоминаний. Женщина с ужасом увидела толпы селян, согнанных сюда карателями. Справа, вдоль кювета, высились тонкие остро отточенные столбы и какие-то странные кресты. Когда их понаставили тут? И Ганна ощутила, как что-то в ней дрогнуло под самым сердцем. Переводя глаза на людей, она увидела вдруг своего Николку и мать и, всплеснув руками, рванулась к ним. Ее не пустили.
Дрюкер стоял перед толпой, широко расставив ноги и подбоченясь. На правой руке у него болталась черная плеть. «Дрючок», — подумала о нем Ганна и поняла, суд его будет скорым и страшным. Он зловеще оглядел обреченных, и острые прищуренные глаза его не обещали пощады. Чего он хочет? Ах, вот чего — выдачи партизан, выдачи всех, кто сегодня ночью освободил заключенных, похитил часовых и гауптмана Витмахта.
— Не скажете — всех уничтожу! — грозил Дрюкер.
Ганне страшно, но ей ни в чем не хотелось уступать этому извергу. Непоколебимую решимость она прочитала и на лицах односельчан. Тогда офицер кивнул Вольфу, и тот шагнул к толпе. А навстречу ему вдруг выступил белобородый старик Микола Фомич. До войны он был инспектором по качеству и слыл на деревне за смелого человека, который никогда не побоится сказать правду любому и каждому. Как и все, Ганна замерла, вслушиваясь в его слова. Ночью к нему забежал один из арестованных и сказал, всех их выпустил гауптман Витмахт. Часовые, как и он сам, ушли вместе с узниками. Сказал затем, чтобы гауптман Дрюкер не казнил безвинных.
