С этого момента, жизнь вновь вошла в свое привычное русло. Вскоре, мы почти совсем забыли «любимого сыночка», который больше ни разу с тех пор, не попался никому на глаза. Так прошло ещё два месяца.
В одно прекрасное холодное осеннее утро, когда к нашей школе подкатило три «ЛИАЗа», наши лица радостно засветились на фоне пробуждающегося оранжевого светила. «Ура-а! Домой!!» – читалось в каждом лице. Наконец, когда сборы подошли к концу и все студенты расселись по автобусам, мы машинально бросили прощальный взгляд на наше ветхое глинобитное сооружение, на целых три месяца приютившее нас под своей скромной крышей и воспринимавшееся уже нашим сознанием, как ещё один родной кров. В груди, непонятным образом что-то сжалось и защимило. И тут, один из ребят, указывая пальцем на окна нашей комнаты, воскликнул:
– Смотрите, смотрите: «сын полка»!
Все мгновенно прильнули к окнам автобуса.
По пустому заброшенному классу печально брел симпатичный черноволосый мальчишка, с огромными жгучими как смоль глазами, понуро опустив голову. Посреди комнаты, он вдруг остановился, постоял немного в раздумье, а потом поднял свои красивые глаза и глянул сквозь окно, туда, где стояла вереница автобусов. После чего, он вяло поднял руку и помахал нам. По его грязной щеке медленно сползла крупная прозрачная росинка, ослепив нас, на короткое время, лучиком, отразившимся от солнца. Не смея что-либо произнести, мы молча взирали на эту душераздирающую картину. К горлу подкатил комок.
Внезапно, тишину морозного утра прорезал тоскливый сигнал головной машины, и колонна тронулась, оставляя позади себя хлопок, школу и хрупкого смазливого мальчонку, который с каждой секундой стал всё уменьшаться и уменьшаться, пока, не превратившись в маленькую черную точку, не растворился и не исчез… совсем.
– Ты чего, это себе, такое позволяешь, а!? – сурово начал директор. – Хрен вырос, что ли?
Я стоял, тупо опустив голову и, не находя слов в свое оправдание, мучительно разглядывал затейливый орнамент красного бельгийского ковра, раскинутого посередине кабинета.
– Тебе что – мало было «своих»? Ладно, там – кого-нибудь из братских стран. Но – из ФРГ!? Ты хоть, представляешь себе – чем это пахнет?
Я представлял. Сегодня я уже прекрасно осознавал и каялся о случившемся, поскольку, в лучшем случае меня ждал выговор, ну а в худшем… О худшем думать не хотелось.
Кроме шефа и меня, в кабинете находился также один из руководителей службы безопасности «Интуриста» – пожилой и многое повидавший на своём веку ака-Борис. Все его звали именно так. Никто не знал ни настоящей его фамилии, ни – отчества.
