— И нужна тебе эта муха, животина? — осуждающе покачал головой Савватий. — Пришибить её, и все дела… Оставь, говорю!
Кошка в ответ фыркнула. При всей своей учёности отче Савватий порой мог сморозить такую глупость… Дохлая муха — вещь совершенно бесполезная, в то время как живую всегда можно использовать для игры. Впрочем, чего возьмёшь с человека!..
Летописец вздохнул, взял перо, собираясь с мыслями, поглядел в окошко.
Да, летит, летит времечко! Вот, кажется, только вчера вошла в эту дверь, озираясь с любопытством, тоненькая большеглазая девчонка, новоиспечённая княгиня Ростовская. А уже три года прошло… Нет, уже четыре. Гляди-ка, четыре года, как миг единый!
Савватий давно размышлял над этой особенностью человеческой памяти. Вот, кажется, сегодняшний день прошёл в хлопотах, битком набитый разнообразными событиями. Длинный, длинный день… А спустя месяц вспоминать начнёшь, и мало что вспомнишь. А спустя полгода и вовсе ничего… И так все дни. Вымываются из памяти события, тускнеют переживания, время сжимается, тем сильнее, чем дальше уходит в прошлое. Как вчера впервые вошла в эти стены княгиня Мария, будто позавчера входил сюда покойный князь Константин, любитель и собиратель книжной премудрости, и молодой ещё совсем, безбородый почти инок Савватий восторженно показывал князю очередную доставленную по княжьему же приказу книгу… А ещё чуть раньше он, Савватий, стоял перед князем Константином, и тот расспрашивал его, прикидывая, можно ли доверить сему отроку книжное собрание… Савватий усмехнулся. Да, сомнения у князя были — ведь в то время у него, Савватия, не только бороды, но и усов толковых не было.
А ещё чуть раньше были мамины тёплые руки, чуть загрубелые от работы, но всё равно самые нежные и ласковые… «Вставай, Саввушка, петушок пропел давно… Вставай, соня!» Как давно это было, Господи!
Савватий вздохнул, разгладил очередной лист пергамента, на который заносил свои ежедневные записи. Память человеческая несовершенна, конечно. Но есть пергамент. Пергамент помнит всё, абсолютно всё, и никогда ничего не забывает, ни единой буквы. До самой своей смерти, в огне, например… И стоит открыть страницу, как оживает во всех подробностях день, отстоящий от «сегодня» на много-много лет.
…Она умирала тяжко и мучительно, княгиня Евфросинья. Болезнь, сидевшая внутри, душила, не давала продохнуть, и княгиня заходилась в мучительном, булькающем кашле, постепенно синея…
А вот князя Константина Господь наградил быстрой смертью, не хуже, чем от половецкой стрелы. Упал князь, посреди разговора, и умер на месте. Старый лекарь-мавр, случившийся в ту пору в Ростове, заявил, что не вынесло сердце. Очень возможно, что и так… Уж больно много на него легло, на князя Константина, а тут ещё и смерть жены…
