«В крайнем случае сошлюсь на «женские дела», – решает она, укладываясь в ночной рубашке на одну из двух кроватей.
Но все пошло не по ее сценарию. Он умылся, переоделся, подошел, чмокнул ее, лежащую, в щеку и… завалился спать на другую кровать.
Не прошло и пяти минут, как он захрапел в унисон дребезжащему египетскому кондиционеру.
И это ее почему-то возмутило до глубины души: да как он может так себя вести? Пренебречь ею? Ее красотой, обаянием, шармом! Негодяй. Ну ладно же!
Что «ладно же», она додумать не успела. Уснула тяжелым тревожным сном.
Наутро ее ждала похожая мизансцена. Он проснулся. Умылся. Побрился. Чмокнул ее в щечку. И отправился завтракать.
«Может, он импотент?» – гадает Крылова, торопливо допивая чай в ресторане перед выездом.
Так вот и завязалась между ними какая-то невидимая миру интрига, незримая борьба характеров. Людка, привыкшая к мужскому поклонению, возмущена его безразличием. А он, судя по всему, и в ус не дует: «Я не я и лошадь не моя!»
«Ну, погоди же! – думает она, надевая новые шортики. – Я тебя достану!»
«А дорога пыльною лентою вьется…»
Храм царицы Хатшепсут встречает их зноем и испепеляющим солнцем.
Большой белый автобус, напоминающий слона, с длинными бивнями-зеркалами по сторонам, останавливается на ровной площадке, посреди стада таких же двухэтажных исполинов пустыни. Люди ступают на серый песок. И останавливаются в некотором недоумении. Вокруг барханы, в отдалении серо-рыжие горы. Ни деревца, ни травинки. Только горячий ветер, насыщенный острыми песчинками, рвет полы одежды, слегка кусает оголенные руки и ноги. В отдалении, в долине Дэйр-эль-Бахри, на фоне скалистых гор видно геометрически совершенное, длинное, чуть похожее на речную плотину с многочисленными шлюзами-колоннами каменное сооружение. Это сам знаменитый храм, посвященный уникальной женщине-фараону.
До него расстояние – километр-полтора. И идти к нему по обозначенной металлическими столбиками, так называемой песчаной царской дороге. Все туристы трогаются в путь, поминутно оглядываясь по сторонам. Гиды предупредили их, что в последнее время здесь совсем неспокойно и даже опасно из-за боевиков-исламистов.
От этого, несмотря на солнечный день, как-то становится зябко..
Храм впечатляет. Перед входами стоят бородатые каменные истуканы со сложенными крест-накрест руками. В руках – символы царской власти. Вокруг – загадочные существа-сфинксы.
А разбитной усатый гид, с интересом поглядывая на белых женщин, уже рассказывает им невеселую историю жизни фараонши:
