- Да, ты права, – Магомед мгновенно понимает, о чем говорит мать. – Мы с тобой живем так близко. Это не часто случается.
- Почти никогда, – печально улыбается женщина. – Жизнь разбрасывает кифэйев по разным уголкам мира, не обращая внимания на их родственные связи. Знаешь, я, когда узнала, что ты будешь Альфаиром этого городка... Я плакала несколько часов, Мага, – просто не могла остановиться. Столько лет не видеть своего мальчика... Ты рос без меня. А теперь – три часа на машине – и ты со мной.
- Два с половиной.
- Я всегда тебе говорила – ты слишком быстро ездишь, – Лидия промокает краем платка выступившие в уголках глаз слезы. – Вон, батюшка вышел нам навстречу.
- Отец Владимир, вы что, собираете воду для обращения в вино? – Мо растерянно озирается по сторонам – кругом лужи, прямо на полу церкви.
- Купол протекает, – смущенно улыбается священник. – Храм-то старый, 19-го века. А ремонтировать никто не хочет, и так тут все заброшено было пять лет, до моего приезда.
Мо запрокидывает голову, разглядывает свод церкви.
- Инструменты есть у кого-то в деревне?
- Должны быть.
- Несите. Не дело это.
- Сынок, высоко ты забрался. Будь осторожней.
- Все в порядке, – откликается Мо из-под купола храма. Разве это высота для оператора портового крана? Смешно. И он продолжает латать купол старой сельской церкви. Внизу отец Владимир рассуждает о том, какой он, Магомед, хороший человек – будучи иноверцем, помогает починить христианский храм. Мать не спорит с отцом Владимиром. Всему причиной имя, многие полагают, что раз его зовут Магомед – то он мусульманин. Мо не спорит, он читал Коран, и не раз, это мудрая книга. Но в вопросах веры его нельзя назвать мусульманином, христианином или адептом любой другой веры. Это не потому, что Мо не верит. Дело в другом. Какая-то часть его древней, не совсем человеческой души не верит. Она знает точно – Бог есть.
Покидаю город Таллинн, состоящий из проталин...
До. Тагир.
Он отправляется в путь в любую погоду. Неважно, что за окном – дождь, снег, ветер, палящий зной или лютый холод – а в их краях бывает всякое, он выполняет свою работу. Не потому, что она так уж важна, его работа. Хотя это с какой точки зрения посмотреть. Денег он получает столько, что зарплату можно считать формальностью, не более. Прожить на эти деньги невозможно. Сельский почтальон – это самый низ карьерных устремлений современного человека. Но он знает, что его ждут – ждут те старики, что еще доживают свой век в окрестных селах и деревнях. Ждут, в наш век современных телекоммуникационных технологий, что в калитку войдет почтальон и принесет газету или журнал. А иногда и вовсе письмо или телеграмму, до сих пор еще случается такое чудо в деревенской глуши. И почтальона со странным, непривычным на русский слух именем Тагир, можно будет пригласить к столу, напоить чаем, угостить, чем Бог послал, поругать погоду, расспросить о дороге на Терентьевку. Посетовать на уехавших в город детей или внуков, которые совсем позабыли своих стариков, а потом проводить до калитки и долго смотреть вслед высокой широкоплечей фигуре с сумкой на плече.
