По окончании беседы Малов предложил мне «на пару минут» зайти к нему в кабинет. Он очень эмоционально сетовал на то, что «так получилось с Бирманской коммунистической партией». Говорил, что лично знает ее генсека, с которым вел откровенные разговоры в период советско-китайской дружбы. Как раз «китайские товарищи» и устраивали эти встречи. Ему никак не верилось в то, что БКП оказалась промаоцзэдуновской. Ведь это же ставило крест на идее превратить Бирму во «вторую Кубу». Не хотелось ему в это верить.
Реакция Александра Михайловича, которому я доложил о беседе у Ульяновского, была предельно краткой: «Вот пусть и думают!»
…Поздней осенью следующего, 1965, года меня вновь пригласили на Старую площадь. Опять во время очередного отпуска. Правда, на этот раз не к Ульяновскому, а к другому заместителю Пономарева — к Загладину. Я прекрасно понимал, что хотелось бы услышать моему собеседнику, но не располагал необходимой для этого информацией. Пришлось кратко повторить то, что я уже говорил на предыдущей беседе Ульяновскому. Собеседника это явно не устраивало. И беседа получилась какой-то вялой, я бы сказал, лишенной интереса как для одной стороны, так и для другой.
Я так и доложил о ней А. М. Сахаровскому. «Мы добросовестно выполнили их поручение. Теперь дело за ними», — заметил он на прощанье.
Так Бирма не стала «второй Кубой».
…В 1970 году полковника А. Я. Скотникова, начальника направления седьмого отдела ПГУ в срочном порядке направляют в длительную загранкомандировку в США.
«Аркадий Шевченко стал настоящей находкой для американских спецслужб, когда в апреле 1978 г. перешел на сторону Соединенных Штатов. Шевченко — заместитель Генерального секретаря ООН, протеже Андрея Громыко, свой человек в Кремле, прекрасно осведомлен о советской политике по проблеме ограничения вооружений и действиях КГБ».
В этой «объективке» на невозвращенца, опубликованной американским еженедельником «Ныосуик» 23 октября 1978 года, все — сущая правда. Добавить можно разве лишь то, что он ушел к американцам ночью, когда жена и дочь безмятежно спали, не подозревая, что глава семьи попросту бросает их. Тайком. Не обмолвившись ни словом.
Шевченко действительно был протеже Громыко. И не просто протеже. Они были на короткой ноге, дружили семьями, часто сиживали за одним столом. Когда Лидия Дмитриевна Громыко оказывалась в Нью-Йорке, то доверялась, особенно по части покупок, только Лине Шевченко. Та прекрасно знала и вкусы супруги члена Политбюро, и магазины, отвечавшие этим вкусам. Правда, личными потребностями дело не ограничивалось. По признанию самого Шевченко, «обе женщины уже давно занимались спекуляцией. Лина покупала в Нью-Йорке шубы и антиквариат, а Лидия Дмитриевна продавала все это в Москве по сильно завышенным ценам».
