А на второй день после моего «бегства» раздался телефонный звонок из кадров ПГУ. Пригласили на беседу. К кому — не сказали. На Лубянке встретили и по длинному коридору молча проводили в кабинет, хозяином которого оказался Старцев. В пятиминутном монологе он дал мне понять, что знает не только о моем «побеге» из 101-й, но и достаточно подробно о моей прошлой жизни и работе. А закончил так: «Ну что, скандалист? Давай-ка принимайся за работу в отделе, участок тебе уже выделен. Придется обойтись без 101-й».
На следующий день я вышел на работу в 7-й отдел ПГУ. А вскоре убедился, что все обещания выполнены — конечно, не без вмешательства дяди Васи. А азы и премудрости профессии приходилось осваивать на ходу, на практике. И бывало всякое. Приходилось и выслушивать неприятные вещи, в том числе от самого Старцева. Два года я трубил в отделе с раннего утра до позднего вечера.
— А что произошло через два года?
— Старцев вдруг объявил, что направляет меня заместителем резидента. И не куда-нибудь, а в одну из крупнейших точек, в Токио. Я засомневался: в токийской резидентуре были сотрудники, которые и по возрасту, и по опыту работы в «поле» годились мне если не в отцы, то уж, по крайней мере, в старшие братья. Но дядя Вася остался при своем мнении. И во время моей подготовки, в течение нескольких месяцев, играл роль опекуна, постоянно учил уму-разуму. Подробно анализировал вместе со мной состояние работы в точке, давал объективную оценку каждому сотруднику, отмечал сильные и слабые стороны, наиболее рациональные направления его использования. Мы перемыли косточки всему агентурному аппарату и «продвинутым», то есть близким к завершению, вербовочным разработкам. Наконец, он упорно вдалбливал мне, насколько важно с первого дня правильно поставить себя в коллективе, во взаимоотношениях с каждым сотрудником. Так он «лепил» из меня заместителя резидента.
Когда через пару лет мне вручили орден боевого Красного знамени, я без колебаний заявил, что награду нужно вручать не мне, а Старцеву, потому как своими вербовочными результатами я всецело обязан ему. Я и сейчас так думаю.
— А случалось ли, что Старцев был несправедлив с подчиненными?
— Такое бывало, но крайне редко, — рассказывает ветеран 7-го отдела, полковник в отставке К. — В 1967 или в начале 1968 года, точно не припомню, из сингапурской резидентуры поступила информация: появилась реальная возможность задействовать, причем на конспиративной основе, одну из местных газет на китайском языке для разоблачения «антимарксистской, раскольнической деятельности маоистов в международном коммунистическом движении и, в частности, их антисоветских происков в Юго-Восточной Азии». В те годы, напомню, враждебность в советско-китайских отношениях достигла пика. Поэтому информация о газете вызвала живейший интерес в ЦК КПСС.
