Капитан встал к штурвалу, прокричал:
– Поднять грот-марсель! Булиня подтянуть, брасопить рей к ветру!
Я уже чуть-чуть разбиралась в мудрёных названиях, знала, что такое «булиня» и как «брасопят рей». Только меня эти команды не касались. На судне каждый знает своё место: канониры у пушек, палубная команда, вместе с боцманом – на снастях, капитан на мостике, а я – в сторонке, дабы не путаться под ногами.
«Единорог» шёл правым галсом, расстояние между судами медленно, но сокращалось.
Англичане, видимо, слишком поздно поняли, что корабль, идущий под датским флагом, намерен напасть. И не успели ничего предпринять.
Когда суда сошлись бортами, Роде приказал поднять красное полотнище (театральный жест, не более того). Под обычное «сарынь на кичку!», пираты пошли на абордаж.
Я не видела того кошмара, что творился на обречённом корабле.
Англичане погибли все. На этот раз Роде решил не оставлять свидетелей. Его замысел стал мне ясен после того, как часть команды перешла на захваченное судно, и корабли двинулись разными курсами: «Единорог» повернул на восток, «англичанин» на запад.
Роде понимал: благополучно миновать Проливы едва ли получится. «Единорог» уже примелькался, и шведы, а заодно и ганзейцы, наверняка стерегут зарвавшегося пирата. Роде придумал дерзкий план: захватить судно и идти на нём в Северное море. Тем временем большая часть команды на «Единороге» через Финский залив и Неву пойдёт в русскую крепость Орешек на Ладоге, чтобы отсидеться там до будущего лета. Что капитан собирался делать потом, я не знала. Да он и сам, похоже, не заглядывал так далеко.
Я категорически не хотела переходить с «Единорога» на «Сирену» (так звался английский корабль), но Роде и слушать не стал возражений. Он направил на меня пистолет и заявил, что застрелит за неисполнение приказа. Куда мне было деваться?!
Всё моё скудное имущество моряки моментально перенесли в выделенную каморку, по размерам не сильно отличающуюся от каюты на «Единороге». Я села на табурет и разревелась: как с вещью обращаются! Ведь по контракту я нанималась лекарем на судно «Единорог», порт приписки Копенгаген, а не в собственность капитана Карстена. Он не имеет права!
Только у пиратов, оказывается, свои представления о правах.
Вместе со мной и Роде на «Сирену» перешли восемь матросов. Братья Рябовы и боцман Гора остались на «Единороге». Я так и не попрощалась с Афоней и Ивашкой. Сидя в каморке, не видела, как корабли разошлись в разные стороны.
